– Ты знаешь, что это? – без особой надежды обратился я к тян.
Она покачала головой:
– Впервые в этом мире. Никогда не увлекался путешествиями – дорого, да и ни к чему.
– Зря, – буркнул я. – Ладно. Для храбрости предлагаю налить.
Взял пузатую бутылку и, не видя других способов открывания, вдавил в горлышко зеленую восковую печать. Та, как ни странно, легко поддалась. Я разлил содержимое по двум глиняным чашкам. Понюхал. Пахло приятно.
– Ну, надеюсь, не траванёмся. – Я поднял чашку. – За знакомство, что ли?
Тян неуверенно взяла свою. Пробормотала:
– Если это алкоголь, то мне, боюсь, не сто́ит.
– Почему?
– Ну… есть причины.
– Забей, – посоветовал я и тюкнул по её чашке. – Вздрогнули!
Отхлебнул из своей. Больше всего это было похоже на микстуру, которой мама поила в детстве. Не сказать, что крепкое, но определённо алкогольное. Пилось приятно. Желания срочно закусить, как это случалось с некоторыми напитками в моём мире, не вызывало.
– Вещь, – порекомендовал я. – Пей, не боись. Хорошо идёт, – и подцепил из ближайшего свёртка толстый стебель.
Откусил. По вкусу оказалось нечто среднее между морковью и капустой. Жрать можно, особенно с голодухи, но я внезапно понял, что дико хочу чего-то посущественней. Принялся разворачивать свёртки и пробовать все подряд.
Допробовался до того, что мешанина из желто-оранжевой стружки показалась вполне похожей на мясо. Я на радостях вывалил в миску добрую половину свертка. Распустил тонкие стебельки-завязки на горлышках прозрачных пузырей, выдавил на край миски сначала красной, потом фиолетовой субстанции. Зачерпнув щепотку стружки, макнул в фиолетовую. Попробовал – нормально зашло. С красным соусом пошло вообще отлично, да к тому же в одном из свертков обнаружилось что-то вроде лепёшек. На странности вроде цвета, в данном случае голубого, я ещё в самом начале решил махнуть рукой. С удовольствием закусил стружку лепешкой. Пробурчал с набитым ртом, обращаясь к тян:
– Почти бутерброд. Рекомендую!
Она рассеянно покивала и отхлебнула из кружки.
Я, утолив первый голод, заметил, что в миске у тян грустит несколько горошин-мутантов, а другой еды не наблюдается. Зато, скосив глаза на её кружку, обалдел. Там осталось меньше половины. Свою-то, отхлебнув глоток, отставил – мне лично жрать хотелось больше, чем бухать. А ей, видать, наоборот. И кто бы мог подумать…
Сердце ёкнуло в предвкушении. Выпившие девушки, как известно, идут на тесный контакт охотнее, чем трезвые. Теперь главное, чтобы накидалась в меру, а то ведь заснёт в процессе – фигня получится. Со мно… то есть, с одним моим другом как-то случился казус, так себе ощущения.
– Поешь, – незаметно отодвигая кружку тян в сторону, посоветовал я.
Тян заглянула в миску. О еде, похоже, вспомнила только сейчас.
Взяла из свертка стручок размером с банан, ловко разорвала его на половинки и высыпала в миску ещё с десяток розовых горошин размером со сливу. Полила фиолетовым соусом. Я, с интересом понаблюдав, подцепил из свёртка такой же стручок и проделал то же самое. Горошины оказались сладкими.
Тян склевала три горошины и потянулась за кружкой. Однако, подняв, спохватилась и замерла – наверное, в её мире на людей, бухающих в одиночку, тоже смотрели косо.
– За встречу, – решил помочь я и поднял свою кружку.
– Ага, – обрадовалась тян.
Мы чокнулись и выпили.
– А-а… – начала тян, – э-э…
– Меня зовут Костя.
– Я помню! – обиделась она. – Хотел спросить, из какого ты мира?
