Комэрсио хоман лэвэр оро ай комо эсте комерсио хоман рекузей эй фортуна суэкро ай хэрмано ашэ клавос диос (имя) порде трас нобо энсу сейдат де боэн оро ай плата ашэ. Комерсио хуман лавор урэй комо эсте комерсио хуман рекуэзе фортуна суэра э хэрмано ашэ клавос диос (имя) порде трас нобо энсо сейдат де буэн оро ай плата ашэ. Кумерсио хуман лавор оро ай комо эстэ комерсио хуман рекуэза ай фртуна соэгро афермано ашэ клавос диос (имя) пор дэ трас но боэнсо сейдат де боэн оро ай плата ашэ.»
Тут надо пояснить. Часть заклинаний мне писали носители языка и магии. Потому как писали, я так и буду приводить текст. Написано большими буквами, так я и буду писать с сохранением того как написано, и что написано. Часть текстов заклинаний я писал с диктофона, как слышал. Если время хватало, то мне некоторые тексты переводили на русский язык, те, что можно использовать на русском языке, ибо мне так понятней. Потому в книге могут встречаться тексты как на испанском языке, так на русском, так и испанский, записанный русскими буквами.
Богиня неожиданно появилась прямо посреди песчаной ямы. Я даже отшатнулся, поскольку стоял от ямы в нескольких сантиметрах.
– Охренеть. – Невольно произнес я, чуть не упав. Меня никто, кроме Васьки не понял. Но все неодобряюще посмотрели на меня.
А что бы вы сказали, если прямо перед вами появляется красивая такая мулатка в чем мама её родила, то есть совсем абсолютно без одежды. А ты как мудак в плавках, потому что на солнце+40, и ты еще хочешь ухватить на халяву солнца побольше, потому как количество дней у тебя в раю ограничено.
В плавках у меня намечалось очень заметное движение, и некое, я бы сказал, увеличение в размерах содержимого.
Салима подняла восхищенно большой палец. А мне стало жутко неудобно.
То ли остальные ни черта не видели в духовном плане, то ли смотрели только на меня. Но у меня появилось ощущение, что вижу Ошун только я.
Богиня внимательно посмотрела на меня. Потом взгляд её опустился еще ниже лица, и она довольно улыбнулась, погладив меня там, где кроме жены никто не гладил меня очень давно.
Я довольно зарычал.
Салима, как-то ревниво и неодобрительно посмотрела на нас с Ошун, и что-то сказала по-испански. Я не понял ни фига, зато поняла Ошун. Убрала руку и в дальнейшем делала вид, что она просто бог-статуя. Делая вид, что не видит меня в упор.
Я тоже принял вид смиренного тибетского монаха, которого в принципе не интересуют женщины как явление. Но закрыть глаза я как-то не мог. Мне было просто неудобно. Но, честно сказать, вид голой богини прямо перед твоим носом не позволял быть полностью спокойным и пофигистичным монахом-импотентом с отрезанными яйцами. Нечто в моих плавках явно жило своей жизнью, и стояло как статуя. Чтобы хоть как-то отвлечься я скосил глаза на Ваську.
У болгарина были те же проблемы, как и у меня. Он стоял весь красный, как рак, в позе футболиста, стоящего в стенке, перед пробитием штрафного удара.
Я посмотрел украдкой на евреев. Три тетки были безучастны ко всему происходящему. Парень еврей, тоже был индифферентен, как столб. Евреям был проще, они были все в белом, и, похоже, что богиню они не видели вообще.
Тем временем Салима сделала жертвоприношение – доминиканские креветки. Килограмма эдак два, а то и три гигантских таких лангустинов. Вывалив их прямо на ноги Ошун.
Богиня скроила недовольную мину и вышла из ямы, где шевелились лангустины, стала рядом со мной, прижавшись ко мне своей большой и теплой грудью.
