Тут надо пояснить. Часть заклинаний мне писали носители языка и магии. Потому как писали, я так и буду приводить текст. Написано большими буквами, так я и буду писать с сохранением того как написано, и что написано. Часть текстов заклинаний я писал с диктофона, как слышал. Если время хватало, то мне некоторые тексты переводили на русский язык, те, что можно использовать на русском языке, ибо мне так понятней. Потому в книге могут встречаться тексты как на испанском языке, так на русском, так и испанский, записанный русскими буквами.
Богиня неожиданно появилась прямо посреди песчаной ямы. Я даже отшатнулся, поскольку стоял от ямы в нескольких сантиметрах.
– Охренеть. – Невольно произнес я, чуть не упав. Меня никто, кроме Васьки не понял. Но все неодобряюще посмотрели на меня.
А что бы вы сказали, если прямо перед вами появляется красивая такая мулатка в чем мама её родила, то есть совсем абсолютно без одежды. А ты как мудак в плавках, потому что на солнце+40, и ты еще хочешь ухватить на халяву солнца побольше, потому как количество дней у тебя в раю ограничено.
В плавках у меня намечалось очень заметное движение, и некое, я бы сказал, увеличение в размерах содержимого.
Салима подняла восхищенно большой палец. А мне стало жутко неудобно.
То ли остальные ни черта не видели в духовном плане, то ли смотрели только на меня. Но у меня появилось ощущение, что вижу Ошун только я.
Богиня внимательно посмотрела на меня. Потом взгляд её опустился еще ниже лица, и она довольно улыбнулась, погладив меня там, где кроме жены никто не гладил меня очень давно.
Я довольно зарычал.
Салима, как-то ревниво и неодобрительно посмотрела на нас с Ошун, и что-то сказала по-испански. Я не понял ни фига, зато поняла Ошун. Убрала руку и в дальнейшем делала вид, что она просто бог-статуя. Делая вид, что не видит меня в упор.
Я тоже принял вид смиренного тибетского монаха, которого в принципе не интересуют женщины как явление. Но закрыть глаза я как-то не мог. Мне было просто неудобно. Но, честно сказать, вид голой богини прямо перед твоим носом не позволял быть полностью спокойным и пофигистичным монахом-импотентом с отрезанными яйцами. Нечто в моих плавках явно жило своей жизнью, и стояло как статуя. Чтобы хоть как-то отвлечься я скосил глаза на Ваську.
У болгарина были те же проблемы, как и у меня. Он стоял весь красный, как рак, в позе футболиста, стоящего в стенке, перед пробитием штрафного удара.
Я посмотрел украдкой на евреев. Три тетки были безучастны ко всему происходящему. Парень еврей, тоже был индифферентен, как столб. Евреям был проще, они были все в белом, и, похоже, что богиню они не видели вообще.
Тем временем Салима сделала жертвоприношение – доминиканские креветки. Килограмма эдак два, а то и три гигантских таких лангустинов. Вывалив их прямо на ноги Ошун.
Богиня скроила недовольную мину и вышла из ямы, где шевелились лангустины, стала рядом со мной, прижавшись ко мне своей большой и теплой грудью.
Я уже не мог быть больше монахом никак, и тоже превратился в футболиста, стоявшего в стенке. Нет, если никого не было бы вокруг, и я был бы не женат, тогда конечно, я как нормальный русский мужик, сказал бы даме пару комплиментов. А потом занялся большой и чистой любовью прямо на песке, стараясь пробурить скважину поглубже, ну и найти, если удастся, какие-нибудь полезные ископаемые. Ну, или на крайний случай, устроить небольшое, но чувствительное землетрясение, или на худой конец устроить локальное извержение.
