— Хорошо, сейчас, — и куда-то убежала, оставляя меня наедине со старушкой и веселящимися гостями. Мать отца, что по факту была мне родной бабушкой, — только язык теперь не поворачивается ее так называть — попыталась дотронуться до моей ладони. Я резко отдернула руку, не желая иметь ничего общего, даже касаний, с этими людьми. Она предала меня. Именно к бабушке и Нарин я прониклась больше всего за короткое время, они же знали про обман и всю эту игру с самого начала. Обидно, больно, но... переживу.
Пришла Нарин, тоже попробовала ухватить меня за локоть, но, уловив мое раздражение, молча указала рукой на лестницу. Под восхваляющие меня речи турецких дам, звуки барабанов и прочих, незнакомых мне, музыкальных инструментов мы направились на второй этаж дома. Вот он, мой шанс. Еще чуть-чуть, и телефон окажется в моих руках, а дядя пойдет лесом вместе со своим господином и его внуком Сарматом, а если точнее, шкафом.
— Нам дальше, — Нарин кивнула на лестницу на третий этаж, я же решила остаться на втором.
— Моя комната здесь, — нахмурилась в ответ.
— Софие, хватит! — похоже, и Нарин была на взводе. — Не заставляй моего мужа злиться и тащить тебя силой. Хватит с нас позора, поднимись, пожалуйста, сама и...
— Да щас! — перебила я ее пылкую речь, скрещивая руки.
Идти в другое место уж точно не мой вариант. Мне жизненно необходимо было связаться с мамой, предупредить ее, поднять на уши искренне любящих меня родственников и друзей.
— Раз так… — она повернулась было в сторону лестницы, но тут я решила обойти препятствие другим путем.
— Нарин, пожалуйста, можно мне остаться в своей комнате...
— Нет, — женщина была непреклонна.
А мне ничего не оставалась, кроме как сорваться на бег. Нарин не успела очухаться, а я уже почти домчалась до своей комнаты.
— Муса! — воскликнула женщина. Звуки музыки сразу стихли, но меня это уже не волновало. Я пулей влетела в комнату, хлопнула дверью и начала подтягивать к ней стоящий у стены комод, дверь мне успели поставить на место, но теперь я знала, что Муса может ее выбить. Дубовая махина была невероятно тяжелой, но выбора нет — свобода или турецкая клетка. В моем случае только свобода. Окончательно забаррикадировав дверь, под стук стремительно надвигающихся чужих шагов я впопыхах начала искать свой телефон. Перерыла всю сумку. Его там не было. Как? Как, черт возьми?! Я обыскала кровать, под ней посмотрела, заглянула под стул и за столик у окна. Телефона нигде нет! Это уже реальная засада. Между тем злые возгласы в коридоре не стихали, и удары в дверь продолжались.
Телефон забрали, в дверь колотят, пытаясь проникнуть в комнату, а я в полнейшем панике и совершенно не знаю, как поступить. Оглянулась — и вот оно, заветное окно, путь на свободу! Только решетка на нем… до этого она не привлекала моего внимания и казалась вполне логичной в окне второго этажа частного дома. Но попытка не пытка! Я залезла на подоконник и в панике начала расшатывать прутья, надеясь выбраться на волю, словно как птица. Надежды рухнули. Я не успела. Муса ворвался в комнату, больно схватил меня за шиворот и поволок в неизвестном направлении.
— Пусти, ненавижу! — в отчаянии кричала я.
— Думаешь, самая умная? Тебе не выбраться, девочка! Завтра ты будешь обручена! — Муса в гневе кричал на меня; лица его мне не было видно, но, думаю, оно было красным от злости. Так ему и надо! Пусть лопнет от собственного негатива.
