– Издеваешься. Ну давай. А меня ведь скоро расстреляют.
– Да нет. Ты извини. Ну, я просто хотела спросить. Как там оно у них всё?
– Ты так говоришь, как будто меня уже нет, как будто я уже расчеловечился.
Света вдруг протягивает руку, гладит по лицу Серёжу. Встаёт, подходит к нему, целует в губы.
– Зря ты изменил мне. Ты хороший парень, но всё как-то изменилось, не могу ничего с этим поделать. Как-то всё обрушилось. Извини. И с этой твоей смертной казнью… Какая-то страшная нелепость… Я теперь ничего не могу с этим сделать. Хочу помочь тебе, и не могу. Хочу спасти тебя, и не могу. Знаешь, есть такое стихотворение. «Встретить хочу тебя, и не могу. Потому что обман – это не шуточки на лугу».
– Да, знаю. Анна Логвинова. Хорошее стихотворение.
– Да, точно. Вот как-то так. Ты меня прости.
– Мне ещё несколько дней нужно будет у тебя перекантоваться.
– Да, давай, конечно, без проблем.
– Спасибо.
– Ну вот там давай располагайся.
– Света.
– Да.
– А может быть, мы…
– Нет, Серёжа, давай всё же нет.
– Ладно.
Эпизод 15
Серёжа приходит на смотровую площадку на Воробьёвых горах. Стоит, оглядывается, смотрит на туристов/смотрящих. Ходит туда-сюда. Наконец к нему подходит красивая девушка. Это та девушка, которая присутствовала на судебном заседании.
– Здравствуйте, Сергей Петрович, – произносит девушка.
– Здравствуйте, Илона. Я немного удивлён вашим этим фактически вызовом.
– Сергей Петрович. Я… Я не знаю, как вам сказать. Я ещё в суде сказала, что не виню вас. Я в суде сказала, что всё было… мне очень мерзко произносить эти слова, но… по взаимному согласию. Как-то мерзко звучит. Мне мерзко писать и говорить это, как будто это могло быть без моего согласия. Этого не могло быть в принципе. И для меня было оскорбительно, что люди обсуждали эту ситуацию, как будто она могла состояться без моего согласия, вот это самое мерзкое, думаю, вы понимаете.
– Да, Илона, это я понимаю.
– Ну хорошо.
– Ну вот и славно. Давайте посмотрим на величественный пейзаж Москвы, а потом меня через какое-то время расстреляют.
– Да, давайте посмотрим. Зря говорят, что Москва некрасивая.
– Конечно, зря. Москва – это ЛГЗ.
– Что такое ЛГЗ?
– Это лучший город Земли. Была такая советская песня.
– Ну, я соглашусь. Может, ещё Питер?
– Да вы ничего не понимаете в городах. Ну какой Питер? А впрочем, да, и Питер.
– А Киев?
– Да, вечный город Руси. Я его когда-то любил. Но с некоторых времён перестал. Хотя красивый, конечно.
– Ну вот.
– Да.
– Сергей Петрович.
– Да.
– Я хотела сказать.
– Да, говорите, конечно. Если хотели.
– Сергей Петрович, я люблю вас. Я не хотела, чтобы это всё так вот получилось.
– Да, я понимаю. Смотрите, а ведь они сейчас нас тоже контролируют.
– Да, Сергей Петрович. Я… не знаю… вы меня простите или нет…
– Ну что вы. Я вас прощаю. Не парьтесь так сильно об этом. Вам-то что? Вы себя ведёте очень благородно для жертвы.
– Сергей Петрович, ну какой жертвы.
– Ну как. Моей жертвы. Но, знаете… думаю, нам надо уже как-то прекращать. Я вам очень благодарен. Вы хорошая девушка, умная. Надеюсь, у вас всё будет хорошо. А у меня всё будет плохо. Меня скоро расстреляют. Но это не вы виноваты. Это так сложились обстоятельства. Ну и ладно.
– Сергей Петрович, да, я понимаю. Простите, хотела у вас спросить. Сергей Петрович, вы меня любите?
– Илона… трудно ответить на ваш вопрос. Если бы мне предстояла долгая счастливая жизнь, я бы что-то придумал, что-то ответил на ваш сложный вопрос. Но поскольку я скоро буду казнён, буду расстрелян из пулемёта, знаете, это не совсем обычно – быть расстрелянным из пулемёта, то я скажу – трудно сказать, Илона, трудно сказать. Вот мне трудно будет жить и умереть и жить после смерти с таким ответом, и вы тоже живите с таким вот неопределённым ответом – трудно сказать.
