– Курильщики… Курят-то не мох, а табак. – ухмыляясь, сказал дед и смачно вдохнул в себя дым, потом поднёс к губам мальчишки цигарку. – На-ка, втяни!
Тот опасливо посмотрел на старика и вдохнул дым: «Крепкий!»
– Не так, – подсказал Семён. – Тяни пошибче.
Мальчишка, затянувшись, сразу закашлялся, из распахнутых глаз его брызнули слёзы; закрыв рукой рот, он побежал за сарай. Семён пощипал бородёнку и, улыбаясь, подал цигарку Вовке. Тот поднёс её к губам и тоже глотнул дым в себя. И тоже закашлялся, и поскакал за другом. Семён затрясся от смеха, вытирая слезившиеся глаза. Пока он смеялся, Сашка подобрал кинутый Вовкой окурок и, присев на корточки, начал разглядывать его.
– Чего смотришь? – усмехнувшись, сказал дед. – Давай, затянись.
– И я за ними побегу? – спросил Сашка.
– Погляжу, крепкий ты, али нет.
Сашка набрал в рот дым и, морщась, выдохнул его.
– Не так, – подсказал Семён. Он взял окурок и стал показывать, как делать правильно.
Сашка снова наполнил рот дымом, посматривая на сарай, за которым слышался кашель, и глубоко вдохнул его. У него сразу перехватило дыхание, он застучал себя по груди кулачком и закашлялся. А Семён покатился со смеху, глядя, как трёт ладонью глаза и кашляет внук.
– Ну, как? – спросил он, прижав к себе Сашку, который снизу смотрел пьяными глазами.
Малый поднял вверх палец и, заикаясь, проговорил:
– Во-о как накурился!
Снова сел на завалинку Семён глядеть в одну точку и думать о своём.
– Старый пёс, отравил мальчишку! – послышался голос Агафьи Кирилловны через приоткрытую дверь.
У порога над ведром склонился Сашка, в рот толкая пальчики.
– Дальше суй, дальше, – учила бабка. – Вырвешь, полегчает. Хотела тебя к Польке взять, а теперь брата возьму.
– Вовка тоже курил, почему его?
– Ты зелёный весь.
– Не зелёный, возьми.
– Ладно, иди, одевайся, пойдём, – сказала бабка, улыбаясь.
Сашка, сорвавшись с места, побежал переодеваться. Спрыгнув с крыльца, он догнал бабку и, оглянувшись, помахал деду Семёну рукой.
– Баба, а скоро зелёные листки появятся? – Сашка решил поговорить…
– Скоро, весна на носу, – ответила Агафья Кирилловна.
– На носу? – спросил внук.
– На носу, – ответила, засмеявшись, бабушка.
Сашка с удивлением потрогал нос:
– Нет ничего.
– Зато под носом есть.
Сашка шмыгнул носом и обогнал её. Так и топал он впереди бабки до пекарни. Когда подходили к ней, из двери выбежала, с радостным криком, Зина.
Весна устлала недавно заснеженные равнины зеленью. В городском парке по вечерам заиграл оркестр. Правда, парней на танцплощадке не было, одни подростки.
– Согласись, стало легче трудиться, – обратилась к подруге Анна Рязанцева.
Сидя на лавке, расположенной внутри танцплощадки, они тихо разговаривали.
– Как немцев погнали, и у меня такое же настроение, – сказала Неля.
– Только утром подниматься трудно, – сказала, вздохнув, Анна. – Кто разбудит меня завтра? Мама и Сашка у Польки, а батьку и самого не добудишься, разве проснётся Вовка. Может, у меня переночуешь?
– Меня дома потеряют, – пощипывая косу, ответила Неля. – Хотя давай раньше с танцев уйдём, я предупрежу.
Они поднялись: оркестр заиграл вальс Дунайские волны. Покружившись, подруги решили уйти. Контролёр спросила:
– Собрались погулять? Контрамарки возьмите.
– Мы не вернёмся, – пояснила Анна.
Это услышали толпящиеся у танцплощадки подростки. Один из них возмутился: «Чего не взяли контрамарки? Нам бы отдали». «Отдадим в другой раз, мальчик», – смеясь, ответила Анна.
