Сатана, неплохой парень - страница 23

– Эй, приятель, не твой? Ничего не терял?

– С чего бы… Нет, не мой.

– А знаешь, давай посмотрим, что там, идет?..

Согласия в общем-то и не требовалось. Паренек открыл портмоне и вытащил из него пачку банкнот.

– Ого! Вот это улов!.. Мы же с тобой вместе нашли… Давай разделим, а? Никто не видит…

Алекс догадался, что перед ним разыгрывается примитивный спектакль.

– Хорошо, идем, вон там, рядом с моей работой во дворе пусто.

– Но надо, чтобы все было по-честному, без обмана… На, держи.

…Двое с заинтересованными физиономиями ротвейлеров неожиданно, как и положено по сценарию, вывернули из-за угла и направились прямо к ним.

– Слышь, ребята, мы тут никак не поделим деньжат. Не поможете? Ты, друг, покажи, что у тебя в кошельке… Вдруг взял себе, меня хочешь надуть…

Уловка была на уровне уличной шпаны, но работала тем не менее исправно. Саша однажды испытал ее на себе, на проспекте Майорова, когда с предложением разделить «находку» к нему обратился молодой, лет 20-ти, точно такой же спортсмен-бегун. Классический способ мошенничества, называемый «обуть лоха» состоял в следующем. Вы наклоняетесь за оброненным кем-то на улице кошельком и обнаруживаете в нем кругленькую сумму. Дальше все идет как по-писаному. К вам подходит «случайно» оказавшийся рядом прохожий и говорит, что он все видел и что находку надо сдать в милицию, но лучше – поделить на двоих. Поделить, разумеется, приятнее, на этом и построена афера… Но тут возникает «хозяин» кошелька и «свидетели». Пользуясь вашим испугом и замешательством, – ведь вы уважаемый, приличный, по вашему разумению, человек, которому неприятна скользкая ситуация, бросающая тень на вашу репутацию, – вас вынуждают под угрозой расправы или доставки в ближайшее отделение милиции (возможны варианты!) поделиться содержимым уже вашего кошелька…

Что за словечко такое – «лох»? Откуда? Распространенная и самая наивная версия проистекает из тех лет, когда на ленинградские рынки в голодные времена наезжали предприниматели из области на автомобилях с государственными номерами типа «77—77 ЛОХ», что-то там продавали, а доверчивые горожане становились не только жертвами мошенников, но и сновавших повсюду карманников. Впрочем, любители острых ощущений предпочитают версию происхождения слова как аббревиатуры матерного выражения «любитель облизывать x…», что связывает его с воровским жаргоном, не отличающимся изяществом манер. Кстати, не так уж они и не правы: если дословно перевести Loch с немецкого, получится нечто вроде «дыры», «отверстия», «лунки», что субъективно указывает на анатомические особенности женской фигуры. Остается добавить, что ввинченная в русский язык фарцовщиками блатная «феня» приняла это словечко «на ура» как родное, в скором времени заменив «фраера». Интеллигентная публика, однако, настаивает на своей версии: «лох – личность, обманутая хулиганами», – именно ее придерживается и милиция с полицией. Что ж, как говорится, пусть расцветает сто цветов – пусть соперничают сто мнений.

Бизнес был налажен, и троица не сомневалась в успехе. Нельзя было сказать что-то в духе: «Простите, но я не могу согласиться на такое вмешательство в мою частную жизнь…» – и получить в ответ: «Это рэкет, дурень…» И ведь не придерешься, все по-честному, по собственной глупости и жадности оказался в щекотливом положении…

Алехандро был человеком воспитанным, культурным и совсем не робкого десятка. Было жаль времени, а так можно было преподать уличным лоботрясам урок хороших манер, bonnes manières, по-французски. Возможно, где-нибудь в Испании, – там где живут горячие, темпераментные и заводные мужчины, его, с позволения сказать, исторические соплеменники, – тут же схватились бы за наваху и полезли в драку. Ему же, несмотря на происхождение от далеких предков-сефардов, изгнанных их этой благодатной страны неистовой инквизицией, было дорого как свое свободное время (время на свободе), так и своя физиономия. Он просто не мог заставить себя ответить отказом на вежливое предложение незнакомцев. Да и будь он на Кавказе, – где когда-то обитали другие его предки по линии одной из бабушек, – вероятно, пригласил бы их в дом, отведать молодого вина, угостил бы шашлыком из барашка… Но здесь, в Северной столице, жизнь была другой, совершенно другой.