Он прошел несколько шагов, и министр обороны, сурово поклонившись, повернулся и удалился.
Женщина спустилась по лестнице, и они встретились на середине пути. Он взял ее руки в свои и нежно улыбнулся; она, стоя на одну ступеньку выше его, наклонилась вперед и поцеловала его. Это было дружелюбное, но формальное приветствие.
– Ну, – сказал он, – сегодня у нас все в порядке, моя дорогая; но я не знаю, сколько времени это еще будет продолжаться; по-видимому революционеры становятся сильнее день ото дня. Именно сегодня на площади сложилась очень опасная ситуация; но в настоящий момент это закончилось.
– Я пережила тревожные часы, – сказала она. И затем, впервые увидев царапину у него на лбу, вздрогнула: – Но вы же ранены.
– Ничего страшного, – успокоил ей президент. – Они бросали в нас камни, но мы использовали пули, которые лучше улаживают споры.
– Что же случилось в Сенате?
– Вы знаете, моя дорогая, я ожидал беды. Я заявил им в своей речи, что несмотря на нестабильную ситуацию, мы решили восстановить древнюю конституцию, но было необходимо исключить из списка избирателей тех, кто проявлял недовольство и бунтовал. Мэр извлек его на свет божий, и они наспех просмотрели сведения об электорате отдельных участков. Они разозлились, увидев, насколько сокращен был список. Годой даже потерял дар речи; этот человек просто глуп. Лоуве сказал им, что в нем указывалась лишь часть избирателей. Он заявил, что по мере урегулирования ситуации право голоса будет расширено; но в ответ они завыли от гнева. В самом деле, если бы не помощь сопровождающих и некоторых людей из охраны, они бы растерзали меня прямо на месте. Море погрозил мне кулаком – этот молодой идиот. А потом он бросился к толпе, собравшейся на площади, и обратился к ней горячо и страстно.
– А что же Саврола?
– О, Саврола! Он был совершенно спокоен; лишь засмеялся, когда увидел список.
«Это лишь вопрос нескольких месяцев, – сказал он. – Неужели вы считаете, что все это обойдется для вас без последствий?»
– Я сказал ему, что не понял, о чем идет речь… Но тем не менее он сказал правду.
И с этими словами президент, взяв жену под руку, стал медленно подниматься по лестнице, задумавшись о чем-то своем.
Но во времена массовых беспорядков у публичного человека остается слишком мало времени на отдых. Не успел Молара достичь вершины лестницы и войти в зал для приемов, как к нему направился человек. Он собирался встретить его у выхода из двери в дальнем конце зала. Он был невысоким, смуглым и очень уродливым. На лице его бороздились морщины, вызванные пожилым возрастом и сидячим образом жизни. Бледность лица этого человека усиливалась из-за контраста с его волосами и короткими усами, которые отличались особенной чернотой с фиолетовым отливом, редко встречающейся в природе. В руке он держал крупную кипу документов, тщательно разложенных его длинными изящными пальцами. Это был личный секретарь.
– В чем дело, Мигуэль? – спросил президент. – Вы хотите передать мне донесения?
– Да, сэр; это займет лишь несколько минут. У вас был беспокойный день; мне приятно, что он закончился успешно.
– Он был не лишен интереса, – устало произнес Молара. – Что вы хотите мне сообщить?
– Получено несколько иностранных депеш. Великобритания прислала ноту относительно сферы влияния на территории, расположенной к югу от Африканской колонии. Министр иностранных дел составил ответ на нее.
