Кореин растерянно моргнул, ибо не ожидал, что ученый из Ресиона первым пустит пробный шар. Засунув руки глубоко в карманы, Михаил посмотрел на единомышленников:
– Возможно устроить встречу с доктором Уорриком так, чтобы ни одна живая душа не узнала?
– Без проблем, – заверил Лу и многозначительно добавил: – Если, конечно, доктор Уоррик захочет устроить ее.
Джордан вздохнул. Опустив кейс на пол, он рывком выдвинул из-под стола стул.
– У меня зреет такое желание, – бросил он и сел.
Кореин немедленно последовал его примеру. По другую сторону стола уселись Городин и Лу.
Лицо Уоррика по-прежнему оставалось бесстрастным.
– Я знаю этих господ, – пробормотал он, указывая взглядом на военных. – Советник Кореин, ваша репутация мне тоже хорошо известна. Знаю, вы – человек честный. То, о чем я собираюсь рассказать, может стоить мне… Словом, обойтись очень дорого. Надеюсь, вы воспользуетесь моей информацией ради дела, а не для сведения личных счетов. Да, между мною и доктором Эмори существуют разногласия. Сами понимаете: работая в Ресионе, в любом случае приходится принимать не устраивающие кого-то решения. Ведь мы работаем с особо деликатным материалом – с людьми. Иногда возникают ситуации поистине беспрецедентные – в смысле этики и прочего… Работаем, как считаем лучшим, по наитию. И оттого наши мнения не всегда совпадают.
У нас с доктором Эмори было достаточно столкновений – больше, чем положено в подобной ситуации. Я писал разного рода статьи и доклады, неугодные Ариане. Мы по-разному смотрим на… На отдельные аспекты ее деятельности. Так что если она пронюхает о нашей беседе, то наверняка решит, будто я пытался насолить ей. Но я молю Всевышнего, чтобы вы дали Ариане возможность заниматься ее программой. Ведь проект ничего не будет стоить правительству, кроме присуждения звания Особого еще одному человеку…
– Но такая мера создаст опасный прецедент: зачислить человека в разряд Особых в угоду разработчику проекта. И все ради того, чтобы удержать что-то такое под своим контролем…
– А мне нужно, чтобы меня и сына перевели из Ресиона, – отрезал Уоррик.
На мгновение Кореин даже затаил дыхание, а потом вкрадчиво произнес:
– Но ведь вы, как и она, Особый. Разве?..
– Я не занимаюсь политикой. Меня она не интересует. Стоит Ариане заявить, что без меня ей не обойтись, хотя бы по тем же причинам, по каким меня причислили к Особым, мне ничего не останется, кроме как подчиниться. И работать там, где сочтет нужным правительство. До сих пор начальству было угодно держать меня в Ресионе. В данный момент мой сын участвует в проекте «Надежда» по двум причинам: во-первых, потому, что это – его специализация, а специалиста лучше Эмори просто не найти, а во-вторых, потому, что он мой сын и Ариана тем самым держит меня в узде. Вообще, все, что касается внутренних дел Ресиона, уже не в моей власти. Конечно, я могу попробовать выбраться из Ресиона, а потом вызволить и сына под предлогом работы над другим проектом. Возможно, в конце концов мне удастся добиться его перевода к себе. Это одна из причин, по которым я заинтересован в строительстве лабораторий на Фаргоне. Да и государство внакладе не останется. А Ресион – тем более.
– То есть не исключено, что в будущем возможны удивительные результаты, вы это имеете в виду?
– Пока что я не стал бы ничего утверждать. Тем более в такой обстановке. Я только говорю, что Ариане дали слишком много власти – как в Ресионе, так и за его пределами. Ее вклад в развитие науки под сомнение не ставится. Как ученый-исследователь, я не имею к ней претензий. Но чувствую, что особая линия дома и здесь – единственное средство выпутаться из сложившейся взрывоопасной ситуации.
