Ангелина предложила помогать нам материально, чтобы содержать этот домик. Ведь в детстве она со Славой иногда приезжала сюда, то есть здесь прошла часть её детства, тут я её прекрасно понимаю. Потому и хочет, чтобы семейное имение существовало и при её содействии. Родители упорно отказывались от помощи, но она настояла на своём. По мере возможности будет приезжать и делиться денежкой. Я в финансовые мероприятия стараюсь не лезть, но даже мне от такого неуютно. Жить, пользуясь чужими подачками, это как-то не по мне. Хотя, пока я не выросла и не стала самостоятельной, я и так в некотором роде живу на подачки. Впрочем, родительское попечение не может именоваться таковым термином.
Она перед уходом оставила свой номер телефона и адрес, сказала, что в любое время готова принять нас в гости. Ох, не знаю. Мы у себя-то её со скрежетом зубов в сердце приняли, так что навестить её как-то совсем нет тяги.
В общем, стала она к нам приезжать, но перед этим звонить, чтобы не оказалось неожиданно. Спрашивала, может, чего из продуктов привезти, вдруг чего-то надо, закончилось или забыли купить. Ну и подсовывает купюры на содержание домика. Папе неудобно, маме неудобно, а она «Возьмите! Возьмите!». Поясняет, что это не лично нам, а вложения в дом. И ещё шутит, что будет проверять, насколько осуществляется целевое использование денег:
– Если не увижу следов ремонта, то перестану приезжать и спонсировать.
Как же всё просто решается. Я вот совсем не против прекращения её приездов. Значит, всего-то нужно потратить взносы на себя, не ремонтировать дом, и она отвяжется. Юмореска. Но вот у неё же на морде написано, что она не отвяжется и будет против нашей воли всегда приезжать. Может, даже с кирпичами и гвоздями вместо денег.
Помимо общего фонда помощи, Ангелина ещё и мне мелкие подарки делает. То шоколадку привезёт. То пиро́женку. То опять шоколадку. Это приятно, конечно. Но так противно!!! Не знаю отчего.
А летом она повадилась ещё и маме по садовому хозяйству помогать. Помидорки там всякие, овощи около домика. Земельный участок не большой, но собирать грязь под ногти – достаточный. Когда мы в продолжительном рейсе, она сама на грядках копается, сорняки дёргает и поливает. Я не знаю, насколько рационально выращивать растительные продукты, есть ли в этом выгода. Мы же всё равно другие продукты покупаем. Но, как говорится – зато своё. На пару они неплохой урожай снимают. И Ангелина даже ни одного листика себе не присвоила. Хоть бы одну маленькую помидоринку с собой увезла, имеет же право. Мама даже ей завернула с собой, а та и не берёт. Какая-то альтруистичная щедрость.
Поневоле мы и привыкли к ней. Я не считаю, что мы дружим. У меня внутри ощущается какое-то необъяснимое отторжение. Впервые в жизни такое чувствую. К другим людям такого отторжения не было. Мама такого не ощущает. То, что она дочь Славы, тоже её не отталкивает. И поясняет:
– Она – это не он, и нельзя её винить в делах, к которым она не причастна.
Вот так вот. Хорошо ей. Может, если я оболью эту блондинку грязью из ведра с ног до головы, у меня всё и пройдёт. Понятное дело, я не стану этого делать. А вдруг?
Глава 7. Алексей – о Ангелине
Хорошо ли я знаю Славу? Не могу ответить. Разговаривали с ним много. Но это не были дружеские беседы. Всё ведь сводилось к тому, что он курировал мою деятельность, начиная с восемьдесят пятого года. И наши контакты имели технический характер. Сведениями о личной жизни мы не обменивались. Обо мне он, возможно, знал из каких-нибудь секретных досье, да и чего-то особенного обо мне и узнавать не надо. Всё видно по простецкой обстановке вокруг меня. А о нём я много и не знал. Он обмолвился, что женат. Сказал, что есть ребёнок. А я не уточнял сын или дочь. По идее, я до сих пор не знаю, как его зовут. Стёпа или Слава? Может, ещё какое-то имя есть. Или имена.
