– Да. Уже послал за букетом для графини.
– Вы, кажется, давно с ней знакомы. Не знаете – она не кокаинистка? Что-то такое болтали сегодня…
– Вам ли повторять нелепые сплетни, княгиня! – с возмущением ответил Михаил Нилыч. – Вы же знакомы с графиней гораздо ближе меня.
– Извините, Михаил Нилыч, вам ведь лет тридцать или чуть больше… Но к вам с таким почтением отнеслась полиция. Может, вы не военный, а чиновник по особым поручениям при государе? Не слышали, как идет расследование по краже моих украшений?
– Увы… И уверяю – насчет меня вы заблуждаетесь.
И Михаил Нилыч принялся рассказывать армейские истории той поры, когда был еще полевым офицером и не ведал, что станет жандармом.
Глава 3. Происшествие
Послеобеденный сон Михаила Нилыча грубо прервал громкий стук в дверь. На пороге стояла Лушка. На молодой бабе не было лица.
– Господин штабс-ротмистр, – проговорила она. – С барыней нехорошо… Я ее в ванне целебной оставила. Барыня велела мне часа через полтора прийти. А сама не отпирает дверь и не отвечает. Что делать-то?..
– Беги немедленно к хозяйке! – скомандовал Михаил Нилыч. – Пусть срочно отправит туда плотника и врача. Какой номер кабинета?
Он выскочил из здания и увидел у курзала толпу. Только что подъехал военный оркестр. Солдаты выгружали из экипажа трубы и барабаны. Рядом сновал репортер Пудов с помощником – тот устанавливал фотоаппарат на треноге.
Но Михаилу Нилычу было не до них. Он примчался в лечебный корпус к кабинету номер три и принялся стучать в дверь и кричать:
– Елизавета Антоновна, отзовитесь!
Подошла медсестра в белом халате и равнодушно сказала:
– Девка ее уже звала. Наверное, разомлела госпожа и заснула на топчане…
Михаил Нилыч попытался просунуть в узенькую щель между дверью и косяком перочинный нож и откинуть крюк, но лезвие сразу заклинило. Тогда он разбежался и ударил в дверь плечом. Что-то хрустнуло, но преграда устояла. При втором ударе дверь удалось продавить сантиметра на полтора. А от третьего она с треском распахнулась – крюк вырвал из косяка скобу с гвоздями.
Но, похоже, он опоздал… В большой ванне, отделанной мраморной плиткой, неподвижно застыло обнаженное тело графини Хвостовой. Медсестра охнула и принялась суетливо помогать Михаилу Нилычу. Они извлекли женщину из ванны и уложили на топчан. Та не дышала, а сердце не билось… Михаил Нилыч с сестрой перевернули тело – но вода изо рта не полилась… Михаил Нилыч приступил к искусственному дыханию рот в рот с энергичным массажем грудной клетки, но быстро прекратил. Тело в минеральной воде уже немного остыло. Видимо, смерть наступила не сию минуту, а полчаса или больше назад…
В помещение вбежала Лушка, рухнула на колени около мертвой графини и громко заголосила. Следом вошли хозяйка с врачом и не нужным уже плотником. Его тут же выставили из помещения и велели никого не пускать. Хозяйка побежала вызывать в полицию.
Михаил Нилыч тщательно осмотрел место происшествия. Ванна располагалась у стены, минеральная вода поступала туда по трубе через кран. Платье, соломенная шляпка и белье графини были аккуратно развешана на плечиках. Ее безжизненное тело оказалось полностью загоревшим, а на плече краснела ссадина длиной несколько сантиметров. Совсем не так мечтал увидеть нагую графиню Михаил Нилыч…
Он тряхнул продолжавшую завывать Лушку за плечи и грозно прошептал:
– Замолчи, баба! Откуда ссадина у графини?
