– С некоторого времени я перестал различать вкусы, – после затянувшейся неприятной паузы посетовал граф, – для меня все превращается в пепел. Поэтому я вам завидую.
– Осложнения после ковида, – отозвалась я, пожимая плечами.
Я уже была достаточно пьяна, чтобы шутить над Владаном, который по-прежнему был настроен довольно скептически. Он неспроста расспрашивал архитектора, кто он… Ибо неестественная бледность, худоба, видящие в темноте глаза производили одно единственное впечатление: он точно не из мира живых.
Однако как нам всем удалось убедиться, человек в маске живее мертвецов: он ест, чувствует вкус пищи и вина, его сердце бьется в грудной клетке ровным и мелодичным ритмом, и в его облике вовсе нет ничего инфернального…
Скорее всего именно это и обескуражило Владана.
А еще то, что лишь у него единственного из нас троих при первой встрече с незнакомцем возник, казалось бы, уместный вопрос – зачем ему маска?
«У каждого свои причуды», – небрежно развела руками я, и оба мужчины в тот момент почему-то со мной согласились.
Дьявол ошибся: кое-какие тыквенные творения остались целыми и невредимыми вопреки всем законам физики и разрушительным силам разбушевавшейся накануне природы. Остаток ночи каждый из обитателей замка включая гостя провел по своим комнатам, а наутро я присоединилась к цыгану, чтобы убрать сотворенный ураганом беспорядок во внутреннем дворике.
Действительно, часть тыкв разметало по площадке, стоги сена разлетелись по сторонам, а стоявшие неподалеку цыганские кибитки едва не снесло ветром к крепостным воротам. Йонас задумчиво собирал сено вилами, обходя тыквенные ошметки и вытирая сапоги о последнюю осеннюю траву, растущую сквозь каменную кладку, а мне досталось менее медитативное занятие: я расставляла обратно плетеные корзины и тыквы вдоль дорожки к часовне.
Небо было серым и матовым, заслонившим солнечный диск, положение которого невозможно угадать… Время суток здесь стало относительным явлением, имело значение лишь то, день это был или ночь. Днем граф прятался от света в склепе, Дьявол бодрствовал, но был погружен в свои алхимические трактаты, а я коротала время в компании цыгана или в одиночестве – не испытывая при этом дискомфорта, – совершая длительные прогулки по окрестностям замка, слушая музыку или окунаясь глубоко в собственные мысли.
Я в какой-то момент позабыла о том, что единообразный распорядок может быть нарушен присутствием новой личности… Когда позади меня, фотографирующей хлопья снега на кустах волчьей ягоды в полуразрушенной части крепости, откуда ни возьмись появилась фигура незнакомца в маске, я подскочила от неожиданности, чуть не выронив телефон.
– Анж! – воскликнула я, хватая ртом морозный воздух и разворачиваясь к нему. – Ради бога, не надо так подкрадываться!
Я не слышала его шагов… Обычно у меня на инстинктивном уровне срабатывает реакция на чье-то приближение.
– Прошу прощения, – молвил он. – У меня не было намерения вас испугать.
Он не смутился или вовсе не сожалел… Кажется, его позабавила моя реакция.
– Я думала, вы еще надолго останетесь с Дьяволом в библиотеке. Я видела вас утром, но не стала отвлекать…
– Да, в библиотеке действительно много любопытных книг, о существовании некоторых я даже не подозревал… Почему «Дьяволом»?
Я ответила не сразу.
– Потому что похож, потому ему очень идет эта роль… – развела я руками. – Он как Мефистофель для Фауста, как Воланд для Маргариты, как… – я вздохнула, – Расщепленная Звезда для того, кто жаждет утонуть во Вселенной.
