Сборник ЛитКульта 2019 - страница 8

Сто и восемь туков сердца я выдержу.

И пойду стороной незаметною,

поплыву синей струйкой невидною.

Поживу я судьбою завидною,

Полномощною судьбою рассветною.

Помни радость, танцующую в груди

Помни радость, танцующую в груди звёздам навстречу.

В мире бессмертных безлюдно в ожиданьи детей,

заснувших на маковом поле.

Зябкий ветер трогает теплые плечи

ожидая проявления хоть какой-то разумной воли.

Внутренний голос беззвучен и только во снах

трогает разумом спящих сознание.

Сторож над маковым полем, покачиваясь в облаках,

бдит за отменой свидания

разума с волей и осознанием. Пальцами щелкает, и тогда

звук отключается. Внутренний голос стихает.

Капает из облака скучная маковая вода,

натекает в прозрачные лужицы и ручейками стекает…

Война миров – 2

Мадригал

Двоичным кодом замостить сознанье,

сцепив перемещенья бегунок

с младенчеством, на рычаге страданья

повесить люльку, дыбу и станок —

так нас переписали. Ах, неладно

творят нам нынче небеса погод,

чтоб и в глубинах было неповадно

стремиться из-под тяжести пород…

Как возникает слово «абсолют»,

манифестируя необходимость?

Конечно, в двойственности. Атрибут

пространства – абсолютная вместимость.

А слово – суть намеренья движенье.

Два слова – предложенье. Со-творенье.

Двоичным кодом замостить сознанье

на – раз, два, пары – две – четыре – восемь, —

уже другого ряда узнаванье

в крови бежит и просит грянуть оземь

судьбу еды, назначенной не нами.

А пять и восемь и тринадцать вечно

разматывают время под ногами,

оно и катится, как водится, повстречно

чтобы секундное промежду пальцев – длин

закручивать, согласно мерам мира,

где солнечное двадцать и один,

втекает в строгое тридцать четыре.

Терновый Спасу выбрали венок,

сцепив перемещенья бегунок.

Сцепив перемещенья бегунок

с устройством упрощения симметрий,

баюкает нас цифровой божок

в тенётах чужепришлых геометрий.

На клетках сетки Хартмана фигуры

прописаны по шахматному штампу.

Кто двигает твою кандидатуру,

тот в ящике Пандоры держит лампу.

Клонированье плоских мер и метрик,

пригодных для вязания носков —

привычка, самый лучший антисептик,

и рамка для правления мозгов.

Синхронизированы все вниманья

с младенчеством, на рычаге страданья.

(Быть к матрице подсосаны должны,

чтоб бледные качать сквозь разум сны.)

Валерий Костиков

No name

Где синий фосфор закипает

И карлик в колеснице спит,

Стоит безмолвная, нагая

Твоя несчастная Лилит

Стоит и плачет, не рыдая,

Стоит и стонет, не крича,

Ты обещал ей имя рая,

А стал похож на палача

Пение, драконы и птицы

Вертикаль не древо, а лилия:

Мира ось не от мира сего.

Небеса не терпят насилия

И не прощают лишь одного

Волчьей пасти в овечьем забрале,

Черной метки на белых руках,

Черной мессы в лиловой тиаре,

Волчьей ямы в двуличных сердцах

Небеса существуют для пенья,

Для полетов драконов и птиц.

«Возлюби!» – вот дорога к спасенью,

А Закон лишь граница границ

Ностальгическое

в те дни, когда мы ничего не знали

о рок-н-ролле и гипертексте

и пространство было сплошным и необтекаемым,

а время доминировало над памятью..

горел единственный свет в окошке,

один единственный свет..

в те дни, когда мы ведать не ведали

о существовании Великого Ничто,

и не врастали в него, как в Летучий Голландец,

(«часть корабля, часть команды»)..

Мы игрались в игрушки мира,

воспринимая их как реальность

Я хранил эти дни, как джина в бутылке,

верил в них, как в страну чудес,

таскал за собой, как гирю на ноге,

и порой следовал, как за собакой-поводырём..

Назад Вперед

Сборник ЛитКульта 2019 - страница 8

Похожие книги