– Я не замужем, если вы это хотели узнать, – сухо ответила она, убирая со столика использованную аптечку.
Уже собираясь уходить, Алекс вдруг взял её руки и, наклонившись, поцеловал её белые, словно фарфоровые, изящные пальчики.
– Это вместо спасибо? – скорее утвердительно, чем вопросительно, вежливым тоном спросила она.
И ему подумалось, что это совсем слабое выражение благодарности. При этом он не нашёл ничего лучшего, как взять её за плечики и поцеловать уже в губы. Это была явно хулиганская выходка, которая почему-то всегда сходила ему с рук. Судя по всему, и сейчас не ожидалось гневного отпора.
– Я – идиот, наверное, – в оправдание своей выходки произнёс он излюбленную самокритичную фразу.
– Похоже, – утвердительно кивнула она и тут же добавила: – Ведь это можно было бы сделать и раньше, не дожидаясь конца своих свободных деньков.
– Опа! – смеясь, воскликнул Алекс, считая, что этот забавный инцидент благополучно исчерпан.
– Есть и другие, более подходящие для вас слова…
– Например? – непроизвольно вырвалось у него.
– Например, человек, который перевернул во мне все представления о мужчинах. Когда я увидела вас в первый раз, ещё во время регистрации, из меня прямо вырвалось слово: ОН. Я хочу вам сказать, прекрасно понимая, что завтра-послезавтра вас уже не будет со мной… Хотя вы и сейчас не со мной. Но по крайней мере я сейчас имею возможность тебя видеть, говорить тебе мои откровения, – переходя на «ты», продолжала она. – У меня недавно была операция, и, находясь между жизнью и смертью, я поняла, что нельзя ничего откладывать на завтра, так как завтра может и не наступить.
Она сделала небольшую паузу и, пронзительно глядя Алексу в глаза, чётко, размеренно и тихо сказала:
– Алекс, кажется, так тебя зовут? Я могу полюбить только такого мужчину, как ты. И мне кажется, что я уже люблю тебя. И говорю это для того, чтобы ты знал и понимал, что мне очень важен тот первый, с кем я стану женщиной, а если совсем повезёт, то ещё и рожу ребёнка. Можешь считать меня сумасшедшей, но если ты не исполнишь моё странное желание, став тем первым, я никогда никого к себе не подпущу – Она говорила серьёзно, без тени иронии и грусти, тон был деловитым и беспристрастным.
Он шокировал Алекса и вызывал полную растерянность.
– Я женат, у меня дочь, и я далеко живу, – начал он отнекиваться, блуждая взглядом по ординаторской.
…Алекс не спал всю ночь. Он переживал большое моральное и психологическое потрясение. Такое откровение ставило его перед непростым выбором, и он не знал, как поступить завтра, когда они останутся один на один. Он не мог убежать от проблемы, накрывшей его с головой, и не мог взять на себя ответственность за судьбу этой девушки. Алекс чувствовал себя то злодеем, то спасителем, но больше всего в этой ситуации ему не хотелось быть трусом.
Они зашли в её маленькую, ухоженную, со вкусом обставленную скромную квартирку и…
– Я сейчас по-настоящему счастлива, я теперь женщина, я стала ею так, как долго мечтала, ведь мне уже двадцать семь. Можно сказать, старая дева, – полушёпотом говорила она, целуя его глаза, шею, губы, крепко прижимаясь к нему, и взволнованно, глубоко дышала. Её порозовевшее нежно-мраморное тело покрылось капельками пота, блестевшими маленькими прозрачными бусинками.
В своём последнем письме к нему она написала: «Я знаю, что ты не загорелся от моего огня. Можешь не беспокоиться, а я плакала – уходила моя последняя надежда».
