Прибежали в палату. Светочка, не только не сдала нас, но и поставила каждому на тумбочку его кефир. Борюсик мрачно рассматривал наши довольные хари.
– Умница девочка! – умилился Николяха: -красотуля моя… Вот только не даёт! Зараза!
И мы улеглись спать.
На следующий день, не смотря на все изощрения Николая, по усугублению диагноза, его – таки выписали.
Он подтащил свою толстенькую казачку Таню и ее подругу. И мы два битых часа торчали под больничным забором. Он уламывал их на выпивку и секс, за их счет. Таня была «за», подруга – «не очень».
Николай, расстроенный, не получившимся красивым эпилогом больничного рая и широким жестом ко мне, ушел в часть к лопатам, носилкам и неуставным дембелям.
Персонаж был притягивающий и одновременно отталкивающий.
Притягивал пофигизм, бесшабашная веселость, отталкивали откровенные рассказы о себе.
– Знаешь, почему я попал в стройбат, а не как ты – в нормальную часть?
– Нет.
– Я малолетку топтал.
– За что?
– Своего друга обчистил. Выяснил: что – где лежит: золото деньги, барахло. Когда дома не бывает. Залез через форточку. Через две недели меня вычислили менты.
Это было для меня отвратительно! Хотя, нечто подобное слышал от отца, о его тяжелом «военном» детстве и необходимости, чистить карманы на рынке…
А вот Колины побаски, про службу в стройбате – я обожал!
О огромных «комсомольских» носилках на двести килограммов, о том как заставляют работать на стройке ленивых. О летающих, на непокорные головы кирпичах.
Запомнился, один его, прямо «Козьмапрутковский» афоризм:
– В стройбате «дед» – не тот, кто отслужил полтора года, а у кого рожа наглее и злее кулаки.
Жаль, что его так быстро выписали! С Борей и штабником было скучно. Они не аккумулировали никаких идей, девчонок не клеили.
Я находился в больнице восемь дней и чувствовал, что практически, оправился от жидких стульев, резей в животе и температуры. Теперь и я, как учил Великий Коля, осознал, что здесь лучше, чем в полковых нарядах.
Кстати меня обрадовали, что после «дизентерухи», шесть месяцев не ставят в наряд по столовой. Так, как являешься потенциальным носителем дизентерийных палочек!
Я усиленно «косил и симулировал». Я «хавал», если хотите «хезал», если не поняли «чуфанил» все, самые неудобоваримые продукты, которые дизентерийным запрещены. Анализы были отвратительные и выбытие в часть, в ближайшие две недели, не грозило.
После ухода Николая, ничего на происходило. Обычно, днем я гулял на больничном дворе. За инфекционными не было жесткого контроля, и мы имели возможность разгуливать во дворе. Пялился на девушек, не решаясь подойти к ним из-за своего клейма на вельвете.
По периметру дощатого забора плотно росли пирамидальные тополя, и тенистая зебра закрывала двор стационара Первой Городской больницы.
Из-за этой тени – беспощадное кубанское солнце не выжигало болезненных постояльцев стационара.
Сегодня я осознал одну странность. Маленькая девочка из детского отделения – поразительно похожа на мою племянницу! Наверное, годика три – малышке. Каждый день она гуляла с разными женщинами.
Точно! Я видел ее третий или четвертый раз и каждый день тети менялись. Сначала я решил, что она лежит здесь с мамой, но, не смотря на одинаковые больничные халаты, лица женщин с девочкой во дворе, были разными.
Сегодня ее вывела медсестра. Немного помаячила и собралась уходить.
Я попросил:– Можно я с ней погуляю?
