Сборник рассказов для людей, читающих по-русски - страница 13

– Айй!.. Корова жирная, куда прешь! Как ты уже достала! Ты мне еще и кофту порвала, гадина! – конечно, это была, как назло, Светка. Обычно у Оли в таких ситуациях немедленно появлялось желание исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю. Но сейчас она вспомнила про аппарат и неожиданно почувствовала злой азарт.

Поток уже выплюнул ее в аудиторию, народ рассосался и начал рассаживаться. «Сейчас я вам всем покажу, – кипя от ярости, думала Оля. – Сейчас вы все увидите, что со мной произойдет». Она подошла к Светке, вытянула вперед руку с аппаратом и победоносно нажала на кнопку. Но прибор оказался и впрямь экспериментальным, потому что едва успевшая удивленно взглянуть на Олю Светка в ту же секунду растворилась в воздухе, а на пол аудитории аккуратно и печально опустились свитерок со свеженькой дырочкой, джегинсы, два браслета, три колечка и бельишко. И составили компанию внезапно осиротевшим ботильончикам.

Дети давно просили кота.

Сын – черного мальчика. Дочь – белую девочку.

Когда аргументов «против» не осталось, в приюте был отыскан подходящий вариант – белый мальчик.

С именем мои старорежимные дети не заморачивались. Барсик, говорят, он будет. И все тут.

Ну ок. С моей точки зрения. Я тоже этот, консерватор. А вот Барсик оказался пофигистом. Его что Барсиком, что кыс-кысом – ноль эмоций. На своей волне чел. Что есть кот, что нету. Сегодня откликнусь – завтра нет. Сегодня погладишь – а завтра фиг.

В остальном проявлял себя довольно по-котиному. Днями сидел на кухне и почему-то сверлил глазами вентиляционную решетку. Ночью спал. Никаких претензий. Лоток уважает. Сухой корм грызет. За ноги не цапает.

Притерлись. Но знаете, как-то без души. Не того хотелось детям. Не на такого питомца рассчитывали. На более классического, что ли. Чтобы и с бумажкой с ниточкой, и погонять, и спать с собой поукладывать.

Однажды ночью я проснулась от звуков. С кухни. Кто-то что-то отодвигал, придвигал… Я пугливая невероятно. Разбудила мужа, пошли вместе. Он впереди, я за ним.

На кухне горит свет, решетка от вентиляции валяется на полу. На столе стоят чашки, гринфилд наш черный пакетированный, печенье. За столом – Барсик. Натурально по-человечьи, нога за но… тьфу, лапа за лапу. Рядом с ним, на другой табуретке – человечек… Нет, скорее, кукла. И какая-то, знаете, до боли знакомая.

Мы с мужем, понятно, остолбенели от картинки. Но дальше было круче. Открывает Барсик пасть свою и выдает приятным баритоном:

– Сергей, Ирина! Ну вот клянусь! – и лапой себя в грудь. – Не по тем я делам. Люди вы хорошие и дети у вас не совсем монстры, и привык я к вам, чоужтам. Но… не могу. Не то у меня нутро. Социопат я. Но не могу просто уйти. Поэтому нашел себе преемника. Кузьма любезно согласился быть вашим домашним домовым. Поверьте, это даже лучше, чем котейка. Ус даю!

Мы с мужем смотрим на человечка – и точно! Это же домовенок Кузька из мультика! А он так:

– Здрассссьте, – шелестит и стеснительно глазками стреляет.

А Барсик:

– Вооот… Ну, вы тогда знакомьтесь, а я, значит, в общем, оревуар.

Задрал хвост, вскочил на подоконник, открыл форточку и выпрыгнул в ночной туман.

«март, 1965.

Это кафе на 14-й улице тесное и тусклое, но мне почему-то здесь уютно. И кофе очень хорош. Я прихожу сюда уже третий раз и по странному стечению обстоятельств каждый раз вижу его. Не знаю… Наверное, так бывает, когда вереница людей ежедневно просто проносится мимо, но однажды взгляд и память застревают на каком-то человеке. Так и здесь. Он довольно молод, гладко выбрит и все время в окружении друзей. Они галдят, курят и что-то бурно и весело обсуждают.