После очередной лавины глав, дописанных в этот дневник, я вскакивал и бросался на ее поиски! Не находил! Концентрировался и вдруг находил. Жаль, что уже без былого пиетета, но изящно: «Просто Муза Номер Один»
Хотя Музы с номерами Два и Три, были не хуже, и даже, на порядок лучше, но первая – всегда первая!
Результат нулевой.
Потом, эта писанина, спрессованного годами, пухлого дневника о Бусовой, вытягивание из памяти, все новых и новых эпизодов, и подробностей.
Бумажная имитация чувственного оргазма, от детской влюбленности, так и не состоялась! Не смотря, на мои системные проецирования прошлого в сегодня. Как бы я не изнурял бумагу буквами, – я изнурил себя несостоявшейся любовью.
Вы скажете:
– Братан, да ты же сам «накосорезил», когда-то!
– Ну, да! Но мне, от понимания этого, нисколько не легче…
– Бросил бы, Елену, опять, как тогда?
– Скорее всего, да!
***
Переписка в соцсетях:
Геннадий:
Мне кажется – я начинаю понимать, почему время от времени, появляюсь в твоей периферии! Возможно, что пытаюсь, как-то нейтрализовать, тот негатив, что когда-то, ушел от меня к тебе и от тебя ко мне. Но каждый раз нейтрализую себя, еще более изолируясь от тебя. Пытаюсь оправдаться в своих глупостях и оправдать тебя, делая новые! Но и ты делаешь очередную пакость. Странная тактика… Обоюдно неадекватная. Сплошная боль и тоска! И твоя, и моя!
Но мне, очень важно утолить свою тоску, от воспоминаний о твоих слезах. И хоть задним числом, хоть текущим, утереть твои слезы и может быть, развеселить. У меня это не идет из головы. «Потому что я давно…»
Елена:
Гена! Слезы высохли еще тогда в 15 лет… Но ведь это первая любовь – слезы неизбежны!!! Даже нужны!!! Не мучайся, лучше ещё напиши для меня что-нибудь.
Геннадий:
Ты, говоришь: написать, что-то для тебя?
Все это время, когда что-то писал – делал это для тебя! Потому, что всерьез начал писать из-за тебя! Всегда надеялся, что ты это прочтешь. Оценишь или скажешь: фуфло, халтура, как Николай Завалишин, редактор «Приокского книжного издательства»! Я даже, пытался, читать как-бы, твоими глазами, мысленно советуясь с тобой, зная твой тонкий литературный вкус.
Ты мой бесконечный, литературный критик и… пинок.
Здесь, наверное, немного слукавил, чтобы угодить Бусовой. Была Муза за номером «Ноль» до нее. Девочка из моего класса и тоже Лена, только с «пожилой фамилией».
В восьмом «В» и в остальных, в том числе более старших классах, она притягивала своей красотой и умом многих. Художница, талантливая девочка с грустной улыбкой и сложной судьбой… Но уже тогда она умело манипулировала и сталкивала бесчисленных ухажеров. Первый пухлый дневник на выгоревшей зеленоватой бумаге о ней. Но его и читать-то сложно. Корректура и редактура не помогают…
Тридцать листов прозаического анахронизма кристаллизовались в тридцать стихотворных строк «Художницы».
14. Наивный дятел.
Романтик до мозга костей, всегда ценил в женщинах только их пристрастное отношение к себе, не связанное зависимостью от статусности и материальной насыщенности моих карманов.
Чего, собственно, я хотел от неё?
Всего лишь, прочтения моих многолетних воспоминаний о ней.
Возможно, пытался разглядеть за ее многослойной пестрой шелухой, ту удивительную девчушечку, которую так долго и бессмысленно любил!
Где-то в секретной глубине себя, всегда надеялся сказать:
– Мы глупо поссорились, и вот опять помирились. Я пробился, к тебе, сквозь года и твой ледяной панцирь! —
