Скрестились брови, взялись руки,
Кукушливыми стали звуки.
Задумчивее и смурней,
Но прекратились, "э-ге-гей".
Весенне-летний перезвон,
Когда-нибудь пройдет и он.
Ты всхлипнул? Или восхвалил
Лихое сельское хозяйство?
Вассалам самых ветхих вилл
Хватило бы с лихвою хамства.
Заимствований неофил
И аксиом непостоянство.
Ты не подстрелен, ты подбит.
А значит, штопором вращаясь,
Ты с ускорением летишь,
В поту холодном просыпаясь.
И барабанный балаган
Не утихает в твоем слухе.
Ты проверяешь свой карман,
А там стихи о невезухе.
Ты перечитываешь их
И, устремляя в небо взгляды,
Ты сочиняешь новый стих
О том, что все теперь в поряде.
Коварно небо к молодым
Неоперившимся поэтам.
Дождем пытает проливным,
Пытает кривеньким куплетом.
Куплетом дерзким и смешным,
Но безнадежно устаревшим.
Пускает небо в землю дым
Обратно к рукописям стлевшим.
Мне в идеалы большинства
Не верится еще со школы.
Своя должна быть голова
И легкие и альвеолы.
Свои понятия о дне
И об эпохе ренессанса.
О человечках на Луне
И о гармонии пространства.
Раз Бог судья, не обессудь,
Жива привычка удивляться.
Любой из нас когда-нибудь
Перестает остепеняться.
За ширмой день, за ширмой ночь.
За ширмой контурные тени.
Один в один или точь в точь
Оранжереи без растений.
Наоборот, с конца к началу,
Она кино воспринимала.
В нем зло, спасенное героем,
Наглеет меньше в ходе боя.
А возмущенный индивид
Пусть лучше дома крепко спит.
Ребенок красный, круглолицый
Пусть не стесняется родиться.
На этот раз не может быть сомнений.
Меня купили на культурный шок.
Я думал, что пишу стихотворенье,
А оказалось, что плету стишок.
Забудем о юристах-адвокатах.
Я их в расчет серьезно не беру.
Посмотрим с вертолета на богатых,
Сидят в теньке и кушают икру.
Грызут от злости собственные локти.
Не попадают вилкой в квадрокоптер.
Висит такой ни низок ни высок
Большого Брата маленький глазок.
Когда б я не был фаталистом,
То заявил бы с оптимизмом,
Что человек преодолел
Перископический предел.
В том смысле, что в двадцатом веке
Поверх смотрели человека.
Теперь же смотрят просто мимо,
Такая грустная картина.
Что день грядущий нам готовит?
О чем бродяга сквернословит?
И сразу просится вопрос –
Каков на новый век прогноз?
Ответ простой как аватарка.
На человека клеют марки,
А будут клеить штрих-коды.
Чтобы подальше от беды.
Сорочка в качестве пижамы
И строчка в стих и планка в раму.
И битый пиксель LCD
И переписка по сети.
И пальцы как-то плохо гнутся
И завтра надо бы проснуться
В шесть тридцать или тридцать пять,
Или без четверти вставать,
Или поставить на шесть двадцать,
А встать в шесть сорок постараться.
Валяться до семи – позор,
В шесть пятьдесят был уговор.
Что-то осень мало просит,
Раньше жала на кадык.
Изгибала цифрой "восемь",
Заставляла есть тростник.
А сейчас в бокале звонком
Flor de cana, тростничок.
Резонируют колонки:
Вася Баста, "Медлячок".
Понедельников так много,
Юрьев день всего один.
Я с продвинутым смартфоном
Безлошадный крестьянин.
Киберпанки в полукедах выходили из метро.
Не спеша вели беседу про Эркюля Пуаро.
Дескать сыщики сегодня атавизм и рудимент,
Хоть в Москве иногородних 51%.
Все "Связные", "Евросети" подключают безлимит.
100 минут по всей планете для того, кто сам звонит.
Сам звонит и сам не помнит имя, адрес, телефон.
Сыщика порядок кормит, а порядка мир лишён.
Мир лишён сплошной опоры в виде "Бытовых услуг",
