Королям, продавцам и крестьянам.
Я бы плыл в своих снах на седой Авалон,
Наяву бы искал Эльдорадо.
Для скучающей бани рубил бы дрова,
Подружившись с компотом из клюквы.
И в прогретой избе молодая вдова
Мне шептала бы сказки на ухо.
Я напился бы эля, забыв про еду,
Обойдя все на свете трактиры,
Поглядел бы с восторгом (ну хоть раз в году)
На мужей, что всех бьют на турнирах.
Я родился бы умным и встретил бы смерть
В поединке убийственно легком.
И на горе другого не стал бы смотреть,
Даже сидя на троне высоком.
Я б нырнул с головою в пугающий лес,
И доспехи мои бы сверкали.
Я бы спас от дракона две сотни принцесс,
И завлек бы сердца их стихами.
Я возглавил бы войско из сотен знамён,
Дав последний совет копьям острым.
Мы дрались бы во славу грядущих времен,
Шанс давая на жизнь новым вёснам.
И чудовищно сильный, безжалостный враг
Напоил бы клинок моей кровью.
И, уже без меня, всеобъемлющий мрак
Был повержен бы в битве с любовью.
И звенели бы лютни в цветущих садах,
Провожая холодную зиму.
И в журчащих под музыку тихих стихах
Прозвучало бы вдруг мое имя.
И хотела бы россыпь сверкающих звезд
Засиять на седом небосклоне
Над приютом историй и тающих слез,
Где я был бы молвой похоронен.
В антракте юбилейного концерта,
На празднике любителей искусства,
Спросили у известного поэта
О самом сильном в жизни его чувстве.
«Не помню, сколько лет прошло уж ныне,
Быть может, сохранилось что на флешках…
Немного пьян, в своем привычном стиле,
Стихи читал я в крохотной кафешке.
И было все довольно монотонно,
Но все же необычным стал тот вечер:
Была в кафе том девушка-фотограф,
Что делала альбом той теплой встречи.
Я, может быть, ее бы не заметил,
Выискивая строки в своих книжках,
Но в том кафе, в нарочно тусклом свете
Глаза ее сверкали, словно вспышки.
И все же, там, где шумно и свободно
Веселье разливалось, словно пиво,
Приветливая девушка-фотограф
Скрывала свою грусть за объективом.
В усталом ритме тихих разговоров
Я стал ронять со сцены свои строчки.
Хотелось мне, чтоб девушка-фотограф
Увидела меня лишь среди прочих.
И, будто вышивая гобелены,
Я стих читал, невольно ей любуясь,
И вот она, меня засняв на сцене,
Впервые за тот вечер улыбнулась.
Закончив монолог свой многословный,
Уйдя широким шагом за кулисы,
Увидел я, что девушка-фотограф
Прислала мне короткую записку.
Я счастлив был с тех пор неиллюзорно:
Ведь сотни дней, бежавших так беспечно,
Чарующая девушка-фотограф
Была моей «прекраснейшей из женщин».
Казалось мне, что счёт пошел на годы,
Но вечно невозможно быть счастливым:
Сказать не смог я «Нет» своей природе
Стихи читая на корпоративе.
Поддался я дурацкому дурману,
И сделал так, как поступил подлец бы:
Безжалостным калечащим обманом
Разбил навек доверчивое сердце.
Стоял один я в мраке коридора
И клял себя, тупого идиота:
Ушла куда-то девушка-фотограф,
Оставив мне записку с нашим фото».
Закончив речь, поэт умолк надолго,
И думал, что хоть где-нибудь на свете,
Быть может, вспомнит девушка-фотограф
О так ее обидевшем поэте.
Богемный треп в дворце разврата,
Танцуют куклы на столах.
И слышно тосты под накаты
Продажных тварей в пиджаках.
Казалось бы, мне здесь не место,
Среди одетых будто гол.
И я не знаю, если честно,
Зачем вообще сюда пришел.
И грустно мне… все пьют мартини,
А я один его не пью.
И рядом девушки в бикини,
И я один на них смотрю.
Но вот, что странно… В этом месте,
Где нет абсента без огня,
Я вижу взгляд добра и чести,
Что смотрит прямо на меня.
