Я ведь еще минуту назад готова была убить этого плейбоя за то, что случилось в подсобке!
И все же я не могла отделаться от мысли, что мне нравится, как Вяземцев реагирует на наше сближение…
Какие бы усилия ни прилагала, как бы ни старалась себя одергивать, образумить, убедить, наконец!
– Пожалуйста, – тише повторил Шаукат.
Я вернулась назад, остановилась неподалеку от Вяземцева и вгляделась в его глаза.
– Вы шутите? – я старалась придать голосу как можно больше строгости. И вроде бы все получилось.
Шаукат помотал головой.
– Я ведь повторяла темы на лекции.
– Эм… – он усмехнулся и мотнул головой вновь. Будто сам себе поражался. – Я слушал вас, смотрел на вас и… ничего не запомнил.
Шаукат замолчал. Замер, словно окаменел. И, кажется, я тоже.
Это признание – без окружающих Вяземцева подпевал из его группы богатых пижонов, тихое и откровенное, шокировало и сбило с толку. Он не хватал меня, не стремился поцеловать, не нарушал границы моей зоны комфорта. Не сминал мое сопротивление.
Он признался в чем-то, в чем непросто признаться мужчине его возраста и статуса.
Я не знала, что и ответить. Только смотрела на Вяземцева, а он на меня.
Так, что у меня колени слабели и так приятно сосало в животе. Я отошла от Шауката на пару шагов.
Вяземцев дернулся вперед, словно планировал преследовать, но резко остановился.
И это мне тоже понравилось.
Снова вспомнилось, как он действовал в подсобке. Решительно, как хозяин положения. Как хозяин мира, черт его побери! Как мужчина, который не признает и не знает отказа!
Который видит ни границ, ни рамок. Подчиняет все на свете своему «хочу»…
А вот сейчас… Сейчас он проявил уважение и понимание…
От этой мысли мое волнение только усилилось.
– Вы ведь все записывали на видео, – с недоверием уточнила я, стараясь вернуть себе спокойствие.
– Ннет… Не все. Только лекцию. А потом почему-то забыл включить. Хотите проверить? – он полез в сумку за ноутбуком.
– Нет-нет! Не хочу. А почему же тогда вы не записали вручную? Не барское это дело водить ручкой по бумаге?
– Я не знаю, – он развел руками и выдохнул, будто задерживал дыхание как йог. Надолго.
– Шаукат. Если это какие-то шутки или ваши штучки…
За годы преподавания я научилась не доверять студентам. Глазам кота из мультика «Шрек», в которых так и написано «мы милые и пушистые», тихим и смущенным просьбам…
Чего только у меня не случалось! Однажды студенты записали на диктофон тему для реферата, а затем как-то озвучили моим голосом песню…
Язык к языку, губа об губу, магнит на магнит
И слиплись – ю-ху!
Цвет настроения розовый, я намагничу тебе волосы
Тебе хочется на тусовку, займись физикой девчонка
Не то чтобы я обиделась. Советы песня давала правильные. Моим голосом. Но все же… Теперь я относилась к студенческим откровениям с изрядной толикой сомнения и скептицизма. И даже обаяние Вяземцева не победило мою подозрительность, которая ходила с плакатом «Никогда не верь учащимся на слово».
Тем более, что мои смешанные эмоции в присутствии этого мужчины мешали мыслить здраво.
И это работало сейчас против Вяземцева.
– Это не шутки. Даю вам слово, что сдам реферат лучше всех! – он произнес это с пылом, с нажимом и, мне показалось, даже с обидой. – Пожалуйста, напомните мне тему.
Я отвернулась от Вяземцева, чтобы он больше не смущал своими голубыми глазами и сверкающим взглядом. Слушая его шумное дыхание, я вернулась за преподавательскую трибуну, достала листок и записала название реферата.
