Я словно завороженный следил за каждым движением землянки, боясь пошевелиться, спугнуть нежданное счастье. Милена подвинула стул вплотную к моему, опустилась так, что наши ноги соприкасались. Неконтролируемая волна истомы охватила тело, когда землянка медленно погладила меня по груди, отвела за уши растрепанные волосы. Я замер, как обычно, перестав дышать.
– Просто… я больше трехсот лет живу одна. Не знаю, как еще объяснить…
Она не привыкла к чьему-то постоянному присутствию! Вот в чем проблема!
От этой мысли сразу полегчало. Я очень бы хотел снова обнять Милену, прижать к себе, закрыв от всех бед. Но, боюсь, теперь, мое тело отреагировало бы на нее куда более бурно. Не ведая, как истолкует это землянка, возможно, привыкшая к тому, что так мужчины готовятся к интиму, решил не рисковать.
– Ложись, – голос дрогнул, осип. – Так я останусь?
Она еще раз провела руками по груди, заставив проглотить довольные возгласы, встала и вернулась на кровать.
– М-можно мне остаться? – настаивал я.
Землянка молчала, исследуя мое лицо, как делала всегда, когда всерьез раздумывала.
– Слушай, клянусь королевской честью, чем хочешь, что не трону тебя. Если нужно, включу видеозапись, и тебе довольно будет пожаловаться государю, моему отцу, чтобы меня примерно наказали за нарушение законов и обычаев вериан, – я затараторил, сам себе напоминая горе-оратора. Недоучку, чья публика заметно теряла интерес, и он, в отчаянии, пытался удержать хоть какую-то толику внимания: – Если ты про нас прочла, как еще объяснить? Не собирался я тебя насиловать в спортзале! – меня несло – по делу и без: – Это была реакция созревания, реакция на единственную, и она будет как есть! Как сейчас и минуту назад! Она никак не связана с моими намерениями! И они, уж поверь, самые лучшие и самые светлые! Я не знаю как это доказать и втолковать! – выдохнув, я запнулся, понимая, что слишком раздухарился.
Глаза Милены чуть расшились от удивления, лицо напряглось. Я замолчал, всерьез опасаясь, что наговорил много лишнего. Но землянка присела, опираясь на локоть, и улыбнулась уголками губ.
– Извини, Рэм… Никак не освоюсь с вашими особенностями, – сказала очень мягко, почти ласково. – Оставайся. Но я женщина, привыкшая к одиночеству. Поэтому если буду негостеприимна или еще чего не обижайся.
– И не подумаю, – пообещал охотно, чувствуя, что мышцы шеи и рук предательски ноют. На эмоциях я сильно сжал кулаки и напряг горло.
(Милена)
Я лежала, слегка прикрыв глаза, и наблюдала за Рэмом. Он аккуратно извлек из сапога устройство, сродни очень тонкому планшетнику, сложенному вдвое, на манер древнего телефона-раскладушки. Если верить принцу, в компьютере, не больше двух ладоней, ютилась почти вся королевская библиотека Миориллии, которая, судя по всему – настоящая кладезь знаний.
Я судорожно пыталась сообразить – почему стоило прижаться к верианину, прочувствовать его тепло, какую-то странную тягу к зеленокожему инопланетнику, ужасные ощущения отпустили.
Возникла одна-единственная, не слишком для меня правдоподобная и не слишком приятная идея. Скорее всего, между нами протянулся энергетический канал, какие соединяют силовые поля близких существ, и Рэм вытеснил то, что на меня напало. Сейчас никакого канала не было, проверила тщательнейшим образом. Но мы могли связаться одномоментно, на эмоциях.
В ту секунду мне безумно хотелось довериться Рэму, прижаться к крепкой мужской груди, забыв все беды.
