Пригорин (усаживаясь в кресло). Начни, пожалуйста, с отмены крепостного права.
Аркаева. Так вот… Как приключилась «перестройка», почти одновременно построилось на озере усадеб десять-пятнадцать. В основном из Москвы… одного круга люди. Сейчас-то их в разы больше, что к худшему во всех отношениях. А тогда все друг друга знали и жили дружно и весело. Наполовину потому, что подобрались хорошие люди, а на другую половину (кивает в сторону Доренко) – из-за него, доктора нашего. Вот он-то и сколотил компанию. Каждую неделю собирались, а то и чаще. Дни рождения, новые машины, постройки – всё отмечали. И как-то всё по-доброму, весело. И главный «устроилов» всегда был он, Евгений Сергеевич – и организатор, и тамада, и песни под гитару! Он ведь знает весь бардовский репертуар. Все женщины от пятнадцати до пятидесяти лет были в него влюблены. Даже я, грешная.
Полина Андреевна встаёт и уходит.
Пригорин. Поподробнее с этого места. И как же развивался ваш роман?
Аркаева. Увы, он был чисто платоническим – я тогда играла только в массовках и считала себя дурнушкой. О, разве я осмелилась бы к нему подойти.
Доренко. А кто терроризировал меня надушенными письмами?
Аркаева (вспыхивает). Наглая ложь!!!
Доренко (смеясь и отмахиваясь руками). Пошутил я! Пошутил. Каюсь!
Аркаева (шутливо грозит Доренко кулаком). Смотри у меня! … Вот… Так вот, потом люди сюда приезжали и приезжали, строились и строились, и народу на озере стало слишком, слишком много. И компания наша постепенно распалась. Наполовину из-за этого многолюдья, (в сторону Доренко) наполовину из-за тебя, Евгений Сергеевич – забросил ты тогда «общественную работу».
Доренко. Даю справку: «В силу серьёзнейшей личной причины стал я совсем плохим Буратиной» – пришлось на какое-то время совсем отказаться от алкоголя. А быть непьющим «общественником» просто невозможно.
За спиной Пригорина приоткрывается занавес и из-за него робко показывается Нина.
Нина. Извините… я там сижу-сижу… не хотела выходить, Костика ждала, но получается, будто я подслушиваю…
Соркин (встаёт). Ниночка! Как я рад! Спрыгивай к нам.
Аркаева (тихо Пригорину). Ой… я кажется, что-то ляпнула про неё… (громко) Нина, но где же Костик?!
Нина. Убежал к озеру. А потом уплыл на моём гидроцикле, слышали мотор? А я… я просто не знаю, как мне быть – мне же нужно домой.
Пригорин встаёт, подаёт Нине руку, и она спрыгивает на землю. Остальные тоже встают и обступают Нину. Незаметно для всех возвращается Полина Андреевна.
Соркин. Какие проблемы! Илья тебя отвезёт. (Шамранину) Слышал?
Шамранин. Не глухой.
Доренко. Нина, вы уж с Константином нас извините – мы вели себя совершенно недопустимо.
Соркин. Да уж, Ниночка – прощенья просим.
Нина. Ничего, что я в этом костюме? Мне как-то неловко.
Пригорин. Я бы всех девушек обязал носить такие костюмы. Он Вам очень идёт, не сомневайтесь.
Аркаева. Борис!
Нина. Ой, извините – я даже не поздоровалась. Добрый вечер.
Маша (негромко). Добрее не бывает
Аркаева. Здравствуй, милая. (целует Нину). Это я и от себя и от всей компании.
Пригорин. Кто-нибудь представит Нине выдающегося прозаика?
Нина. Что Вы! Я вас знаю.
Пригорин. Теперь и я Вас. Будем знакомы.
Аркаева. Нина, ты была так эффектна на сцене – я просто любовалась. Костя вырядился в какую-то хламиду, но ты выбрала костюм очень удачно. И потом, лицо, фигура, пластика, голос, наконец общее впечатление – просто выше всяких похвал. Ты не думала о сценическом будущем или карьере в шоу-бизнесе?
