(Ваши предки происходили из древнего, очень древнего княжеского рода. Оболенские были Рюриковичами, а в более близкие к нам времена они породнились с черниговскими князьями.)
– Ой, девушка извините, пожалуйста, так хочется поговорить с носителем языка и попрактиковаться.
Маша улыбается.
МАША – Я не возражаю. Vous parlez bien français, je comprends tout.
(Вы хорошо говорите на французском, я всё прекрасно понимаю.)
СМОТРИТЕЛЬ
Моя бабушка проработала здесь Смотрителем с начала открытия Музея шахмат, а вот теперь я работаю. Прошу господа.
СЦЕНА ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ ОСОБНЯКА.
Смотритель, Жан-Жак и Маша бродят по особняку. Смотритель рассказывает об истории дома, о прежних хозяевах, Жан-Жак снимает все на телефон.
СЦЕНА ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ ОСОБНЯКА.
Жан-Жак и Маша прощаются со Смотрителем. Жан-Жак целует ей руку.
ЖАН-ЖАК – Спасибо огромное вам Светлана Ивановна, было очень интересно. Фотографии и видео я сегодня же пошлю родителям и бабушке. Хочу выразить огромную благодарность и восхищение властям города Москвы за прекрасную реставрацию особняка.
СЦЕНА. НАТ. ПАРК.
Жан-Жак и Маша сидят на скамейке в парке, кушают мороженное.
МАША – Ты что такой грустный?
ЖАН-ЖАК – Не знаю, я представил ту эпоху. Когда-то в том особняке звучала музыка на балах, жили люди, любили друг друга, воспитывали детей. Я как бы прочувствовал дух той эпохи.
Жан-Жак улыбается.
ЖАН-ЖАК – Все-таки сильна во мне русская кровь.
Маша улыбается.
МАША – Русская кровь – это прививка на все поколения.
СЦЕНА НАТ. ДВОР ДОМА
Семья Кузнецовых стоит у подъезда. Маша обнимает Жан-Жака и плачет. Подъезжает служебный автомобиль Кузнецова.
КУЗНЕЦОВ – Доча, ну хватит слезы лить, пора.
КУЗНЕЦОВА – Юра ты смотри там парня побереги.
КУЗНЕЦОВ – Не боись мать. Уедет парнем – вернется мужиком. Это же ВДВ, а не крестиком вышивать. По машинам!
Полковник и Жан-Жак содеяться в автомобиль.
СЦЕНА ИНТ. КАБИНЕТ
В кабинете сидит полковник Кузнецов. Раздается стук в дверь входит старшина Лютов.
ЛЮТОВ – Разрешите войти? Вызывали товарищ полковник?
КУЗНЕЦОВ Не вызывал, а приглашал, присаживайся Сергей Петрович.
Кузнецов встает из-за стола, подходит к Лютову, они здороваются, садятся за стол.
КУЗНЕЦОВ – Петрович ты с утра, что то неважно выглядишь.
ЛЮТОВ – Вчера на рыбалку ездили с Анатолием Семенычем.
КУЗНЕЦОВ – Удочки хоть доставали?
Лютов вздыхает. Кузнецов улыбается, достает бутылку коньяка наливает рюмку.
КУЗНЕЦОВ – Мне нельзя к генералу надо ехать, а ты давай подлечись.
Лютов берет рюмку, произносит тост «За ВДВ!» и смакуя медленно выпивает ее. Кузнецов убирает со стола бутылку и рюмку садится напротив Лютова.
КУЗНЕЦОВ – Тут вот какое дело. У тебя рота призывников в карантине. Сколько дней они уже учатся?
ЛЮТОВ – Уже две недели.
КУЗНЕЦОВ- И как?
ЛЮТОВ – Терпимо. Конечно, ноют, но упорные, по желанию в десантуру шли.
КУЗНЕЦОВ – Это хорошо. Дело есть у меня к тебе Петрович, щекотливое. Тут у меня бедующий зятек образовался. Все бы ничего, но он француз, да еще и барон мать его! Русские корни есть, да и по-русски сносно разговаривает. Просит руки дочери. Я бы рукой махнул, любовь оно такое дело. Но ты же знаешь кто у нас главный в семье.
ЛЮТОВ – Как не знать. Виталий Юрьевич – гора, человек! Мы под его руководством по Афгану знатно погуляли.
КУЗНЕЦОВ – Так вот Петрович, не могу я его к отцу везти, он хилый как цыпленок и огня в глазах нет, пацифист, прости господи. Отец увидит его и нас всех попрет оттуда к чертовой матери. Вот я и привез его в часть на две недели тебе на воспитание.
