– А вы поверите мне, если я пообещаю?
– Постараюсь, может, вы и не так безнадежны?!
Он клятвенно приложил ладонь к сердцу: "Клянусь".
Глубоко вздохнув, будто готовясь к прыжку с головокружительной высоты, она произнесла так, словно давно заучила этот монолог наизусть: «Я не хочу, чтобы смотрели на меня, а видели только мое тело. Мне противно ощущать себя безмозглой наживкой и думать, что мое предназначение лишь в одном: быть источником удовольствия для существа мужского пола. Кстати, вы смотрите на меня сейчас именно таким взглядом. А ведь совсем недавно ваши глаза скользили по мне без особого интереса до того момента, пока вы не увидели, что … словом, пока вы не застали меня врасплох».
Конечно, Майкл Лау понимал, о чем говорит девушка. Он не был шовинистом и признавал за женщиной право на карьеру и работу. Но сейчас он уже знал, какая она на самом деле, и не считал, что спрятав себя под мужские рубашку и штаны, Алекс тем самым поступала правильно. В конце концов, ее психологическая травма могла бы зарубцеваться гораздо быстрей, если бы нашелся мужчина, способный отгнать от нее тени прошлого.
– Алекс, я реагирую на вас точно так же, как на любую другую привлекательную
женщину, будучи презираемым вами существом мужского пола. Это на уровне инстинкта, дорогая. Однако уверен, что ваша теория глубоко ошибочна.
Девушка машинально кивнула, не ожидая от него ничего другого, и, опустив
голову, чтобы лишний раз не встречаться с ним взглядом, решила, что не будет больше спорить. Но тут ее расширившиеся от удивления глаза заметили состояние, в котором находился мужчина или, вернее, его натянувшиеся в паху узкие джинсы, и презрение сверкнуло в них. От Майкла не ускользнуло как ее неожиданное смущение, так и причина, его вызвавшая.
– Не стесняйтесь, Алекс, вы же – врач. Это называется эрекцией – он насмешливо смотрел на нее, явно забавляясь ситуацией.
Она не смогла не покраснеть: "На вашем месте, не стала бы этим бахвалиться".
– Вот ещё! Ваша реплика только доказывает, как скуден ваш сексуальный опыт, Алекс. Но это – дело поправимое.
– Вы несносны! Я… я отказываюсь с вами разговаривать вообще.
Он засмеялся низким, приятным и почему-то волнующим ее смехом, от которого по спине девушки побежали мурашки: "Алекс, не надо злиться. Да, я узнал ваш секрет, но не собираюсь никому сообщать о нем. Было приятно наблюдать, как вместо безобразной гусеницы появилась прекрасная бабочка. Но понять, почему она вновь хочет вернуться в кокон, пытаясь и впредь выдавать себя за гусеницу, я не могу. Господи, Алекс, сколько еще вы будете скрываться? Может быть, вы стали бы неизмеримее счастливей, если бы перестали притворяться. Ведь вы – не актриса, девочка, а жизнь очень далека от кино, которое мы снимаем. Будьте собой, Алекс! Уважайте и любите себя, и даю голову на отсечение, вы забудете все свои неприятности и огорчения".
Она неуверенно поглядела на него, и Майкл вновь удивился, как он мог быть
настолько слепым, чтобы не заметить такой красоты раньше.
– Никогда бы не подумала, что вы способны разговаривать со мной серьезно – заметила Алекс, слегка порозовев от его пристального взгляда.
– Я – не враг вам. Наоборот, меня постоянно возмущало, что такая молодая девушка сознательно губит себя. Я действительно серьезен сейчас, Алекс. У всех у нас бывают черные полосы в жизни, и я – не исключение, но кроме огорчений, случаются и приятные вещи. Возьмите, к примеру, семью моего брата: вы когда-нибудь встречали более счастливую супружескую пару?! Но им пришлось многое пережить.
