Счастье из копилки - страница 17

– Здрав-ствуй-те, – сказала Маруся слабым дрожащим голоском, и её глаза наполнились слезами, готовыми пролиться ручьём.

Но Маруся не стала плакать. Бабушка пригласила девочку зайти к ней домой, и та не раздумывая согласилась, видимо, забыв в этот момент, куда шла и зачем. Дом бабушки находился совсем близко от дома, где жила Маруся. Однако девочка видела её так близко в первый раз. В посёлке говорили, что бабушка эта очень странная. Живёт одна, никто к ней не ходит в гости, да и сама она постоянно сидит дома. Лишь иногда выходит в магазин за продуктами.

Бабушка открыла калитку перед Марусей, и девочка попала на широкий двор, тоже полностью засыпанный снегом. Перед входом в дом она увидела высокое крыльцо, ступеньки которого едва различались из-за снега. Маруся шла, точно попадая в следы от домашних тапочек, которые оставляла в снегу старушка, шедшая впереди неё.

Маруся уже умела считать до десяти, и ей хотелось, чтобы её спасительница тоже знала об этом.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Всё, – сказала она и остановилась.

– Ну что, забыла?

– Да, – ответила Маруся и покраснела. Ей стало стыдно за своё неудавшееся хвастовство.

– А дальше идет восемь. Ступеньки закончились.

Маруся увидела возле двери веник и смела с ботиночек снег. Вместе с бабушкой они прошли в сени и, открыв большую дверь, оказались в доме. Маруся без всяких напоминаний сняла ботиночки, поставила их ровно к стенке. Подумав немного, ещё заправила шнурочки внутрь.

– Ты проходи и подожди меня минуточку, – сказала бабушка Марусе.

Внутри дом был наполнен каким-то необычайным теплом и светом. На окнах висели белоснежные шторочки с выбитым на них рисунком, а на подоконниках красовались в горшочках герани. Больше половины дома занимала чисто выбеленная русская печь. Весь пол был устлан домоткаными половиками с разноцветными яркими полосками.

Маруся стояла посередине избы. Медленно поворачивалась и рассматривала всё вокруг. На одной стене висело очень много портретов, с которых на девочку смотрели молодые женщины и мужчины.

Бабушка вышла из-за шторки. Теперь на ней была надета чёрная юбка и белоснежная кофточка. Заметив взгляд Маруси, бабушка сказала:

– Это мои сыновья и дочки. Их у меня пятеро было. А это вот – мой муж, – показала она на портрет, который висел отдельно, и на нём был изображён дяденька с большими усами.

– Где же они все сейчас? – спросила Маруся.

– Никто из них не вернулся с войны…

– А когда они вернутся?

– Они никогда не вернутся. Всех их у меня забрала война. Осталась я совсем одна.

– А это кто? – спросила Маруся, указывая на угол, где на подставке стояла икона, перед которой горела свечка.

– Это, Маруся, икона, и на ней изображена Богородица со своим ребёночком Иисусом. У этой иконы даже есть название: «Утоли мои печали».

Маруся ничего не поняла из того, о чём рассказывала бабушка, но переспрашивать не стала.

– У-то-ли мо-и пе-ча-ли, – сказала нараспев Маруся. – Красиво.

– Маруся, снимай пальтишко, шалюшку. Давай-ка мы с тобой попьём чайку, – и бабушка открыла шторку, отделяющую маленькую кухоньку от остальной комнаты. Здесь стояли буфет, стол и три табуретки. На одной из них возвышалось ведро с водой, накрытое крышкой. Рядом лежал перевёрнутый ярко-красный ковшик.

– Маруся, проходи, садись, – пригласила старушка. – Ты знаешь, как меня зовут?

– Нет, не знаю.

– А ведь меня тоже зовут Марусей, как и тебя. Я, значит, Маруся-бабушка, а ты – Маруся-маленькая.