По деревенским меркам их семья была не многодетной, и, когда Наталья поняла, что будет ещё один ребёнок, она не раздумывала – счастье лишним не бывает. Так на свет появилась ещё одна дочь с красивым именем Надежда. На голове новорождённой малышки во все стороны торчали густые, длинные волосы, которые делали её похожей на ёжика и вызывали невольную улыбку. Надежда качалась в зыбке, мусолила соску ещё и понятия не имела, как неласково обойдётся с ней судьба. А пока она была младшенькой, росла здоровенькой и бойкой, всеобщей любимицей. Гульнара играла с сестрёнкой, кормила её, водила гулять, учила рисовать карандашами и гордилась, что у трёхлетней малышки всё так хорошо получается, а Надюшино место в люльке уже занимал её младший братик, двухмесячный Ванюша.
***
Валентина Михайловна проснулась рано, хотелось ещё понежиться в постели, но заставила себя сесть. С вечера она поставила тесто, пора было растапливать печь. Пошарив в темноте по столу, она нашла свои таблетки, положила одну в рот и привычно проглотила, не запивая. После известия о тяжёлом ранении сына она перенесла инсульт, но здоровье, казалось, восстановилось. Сыну она об этом даже не сказала, а вот с невесткой посоветовалась. Теперь, когда появился рядом личный доктор, она чувствовала себя уверенно, спокойно и даже иногда пренебрегала таблетками.
– Сиди не сиди, а вставать надо,– заставляла она себя, подавляя соблазн положить на подушку тяжёлую голову, и решительно поднялась с кровати. Сделав несколько шагов, как подкошенная, рухнула на пол. Наталья, уловив характерный звук, мгновенно проснулась, включила свет и подбежала к свекрови. Лицо Валентины Михайловны было искажено: один глаз закрыт, рот перекосило, безжизненные рука и нога не реагировали на прикосновения. Вдвоём с Семёном они перенесли больную на кровать, а через несколько минут Наталья уже сделала необходимые уколы и установила капельницу. Больной хуже не становилось, но и улучшения не наступало. Правая нога и правая рука оказались парализованными, речь нарушена настолько, что понять, что она говорит, стало почти невозможно. Первые дни она пыталась что-то сказать, а потом и совсем замолчала, только беззвучно шевелила губами, переводя взгляд с одного внука на другого, и виновато смотрела на Наталью, которой её болезнь прибавила столько забот.
Мальчики притихли, старались проходить мимо бабушки на цыпочках и побаивались смотреть на её чужое и такое некрасивое лицо, а маленькая Надюша, наоборот, ни на минуту не отходила от бабушки. Она трогала пальчиками закрытый глаз, гладила маленькой ладошкой мокрые от слёз щёки и твердила: «Посмотри на меня, бабуля, ну посмотри, открой глазик!».
Валентина Михайловна гладила здоровой рукой внучку по густым волосам и пыталась что-то сказать, но не могла выговорить ни слова.
– Бабушка, не притворяйся, говори правильно, я не понимаю,– капризничала Надюша и теребила бабушкину руку.
– Уйди, не мешай.– Наталья хотела снять дочь с бабушкиной кровати, но, посмотрев на свекровь, ограничилась тем, что строго сказала:
– Тихо сиди, не приставай, видишь – бабушка болеет.
Надюша притихла на минутку и опять принялась за своё: «Говори, бабулечка, говори, зачем ты молчишь?»
Выздоравливала Валентина Михайловна медленно, даже слишком медленно, надежды на то, что она встанет на ноги, почти не было. Но ведь не зря говорят, что беда не приходит одна, так и случилось.
