Читать онлайн Лидия Короткова - Счастье лишним не бывает

—Наталья Юрьевна, как там наш капитан, операция уже закончилась? – выздоравливающий из второй палаты вопросительно смотрел на медсестру, устанавливающую ему капельницу. В палате сразу наступила тишина, все с нетерпением ждали её ответа.

– Пятый час Илья Ильич не отходит от стола, но он и не таких с того света вытаскивал.

– Сестричка, милая, сделайте всё, как следует, а уж дальше он сам. Он не подкачает! Думаете, его первый раз так изрешетило? – как бы не так – пятый!

– Мне объяснять не надо, на нём всё написано, места живого нет – шрам на шраме.

– А я что говорю! – оживился пациент,– ему не впервой – встанет! А уж из каких переделок он выбирался… мать честная… Мы ж с ним три года плечо к плечу, – и, не дождавшись ответа, добавил:– Война вот-вот закончится, как я перед его матерью оправдаюсь, если что? – Не уберёг?

– Успокойтесь, всё обойдётся благополучно, вот увидите.

Медсестра устроила поудобнее руку пациента, бросила взгляд на капельницу и вышла из палаты, уловив за спиной звук чиркнувшей о коробок спички.

– Курят,– догадалась она, но возвращаться не стала, всё равно успеют спрятать папиросы, вежливо и внимательно выслушают её нотацию и, едва за ней закроется дверь, всё повторится.

У двери операционной Наталья увидела хирурга и ускорила шаг.

– Закончили, Илья Ильич?– поинтересовалась она, заглядывая в лицо врача.

Пожилой хирург молча прошёл в ординаторскую и тяжело опустился на стул.

– Удачно?– переспросила медсестра.

Илья Ильич устало махнул рукой:

– Да как сказать – осколки, все четыре, из брюшной полости достал, череп сложил ему из кусочков, всё что требовалось, заштопал. Красоты не обещаю, а жить, надеюсь, будет. Сильный, говорят, парень,– хирург достал папиросы и поинтересовался: – Ты, что ли, сегодня в ночь?

– Нет, Лена.

– Так что же ты не уходишь? Иди отдыхай, весь день на ногах.

– Спасибо, Илья Ильич, скоро уйду, вам бы тоже не мешало отдохнуть после такой операции.

– Я, Натальюшка, привычный. Понаблюдаю за ним сам, а отдохнуть успею.

– До завтра, Илья Ильич,– Наталья виновато посмотрела на хирурга, – там Гуля сейчас одна, мне её накормить надо, вообще-то за ней присматривает соседка, но ей сейчас нездоровится.

– Иди, иди, тебе не в чем оправдываться,– проговорил Илья Ильич уже вслед уходящей медсестре. – Вот ведь какая, в чём только душа держится, а никогда не покажет, что устала. С виду – ребёнок, махонькая, голосок, как у мышки, и откуда только силы берутся. В прошлом году ещё похоронку на мужа получила, и поплакать-то времени не было. Замкнулась и с головой ушла в работу. Сколько же её девчушке? Годков пять-шесть, в школу ещё не ходит.– Он не заметил, как безвольно повисли руки и, покачавшись, медленно склонилась на грудь голова.

– Илья Ильич!– позвала в открытую дверь заступившая на дежурство медсестра,– он проснулся!

Илья Ильич открыл глаза, и дверь тут же захлопнулась, каблучки быстро застучали по коридору.

Хирург быстро поднялся со стула и поспешил за медсестрой.

– Что это она мне сказала?– вспоминал на ходу Илья Ильич,– проснулся? О ком это она? Неужели о моём капитане? Вот это присел! – хирург с удивлением заметил, что уже первый час ночи,– проспал сидя три часа! – Да, возраст, куда от него денешься. В мирное время давно бы ушёл на покой и занялся воспитанием внука, но об этом оставалось только мечтать – почти четыре года раненые идут нескончаемым потоком, войне нет никакого дела до того, что осенью мне исполнится семьдесят семь и что я давно забыл, когда спал спокойно. Дай-то бог, чтобы до победы сил хватило, недолго осталось. Ничего, ребятки, мы ещё потягаемся со смертушкой,– уже вслух сказал Илья Ильич и с этими мыслями вошёл в реанимационную палату.

Около капитана хлопотала Леночка. Лицо раненого было бледным, но дышал он ровно и глубоко.

– Просыпался!– обрадовано повторила медсестра,– глаза открывал, а теперь спит!

– Вот и славно. – Илья Ильич взял руку пациента, прислушался к пульсу, положил ладонь на влажный лоб. На прикосновения врача капитан не реагировал.

–Держись, сынок, твоя война ещё не закончилась, – удостоверившись, что пациент его не слышит, хирург направился к выходу.

На следующий день, в восьмом часу, Наталья была уже на работе.

– Принимай вахту, подружка, – по виду Леночки никто бы не сказал, что за всю ночь она не сомкнула глаз, – смотри, какой орёл! – она кивнула в сторону прооперированного накануне капитана, – два раза за ночь просыпался, мне кажется, что он даже соображает.

Наталья подошла поближе, посмотрела на спящего офицера. «Сколько их на этой кровати замирали с широко открытыми глазами, устремив удивлённый, гаснущий взгляд в одну точку – не сосчитать. Неужели и этот резко вскинет ресницы и… Нет, нет! – он будет жить!» – Наталья привычно положила руку на запястье пациента и обрадовалась – пульс был чёткий и ровный. Медсестра перевела взгляд на его лицо, пересечённое широким шрамом от середины лба до подбородка, и заметила, что раненый приоткрыл глаза и всё его внимание сосредоточено на стакане с водой, оставленном на тумбочке. Его губы чуть заметно шевельнулись. Наталья намочила марлю, несколько раз приложила её к горячим, корявым губам и повесила её на край стакана. Доставая градусник, встретилась с осмысленным, красноречивым взглядом и опять взялась за марлю, замечая, как жадно добывает он капли влаги из холодного тампона.

– Хватит, вам ещё нельзя пить,– сказала она шёпотом.

Раненый понимающе кивнул головой и закрыл глаза.

С этого дня каждую свободную минуту она проводила у постели выздоравливающего капитана Великанова Семёна. Долгожданный День Победы он встретил на больничной койке. Выздоравливал капитан на удивление быстро, но чем ближе подходило время выписки, тем тревожнее становилось на душе у Натальи – приближалось время разлуки. Она уже знала, что Семён Великанов будет комиссован из-за серьёзнейшей черепно-мозговой травмы и поедет на Алтай, где у него живёт мать.

***

– Провожающие, прошу выйти из вагона, до отправления поезда осталось пять минут! – Наталья вздрогнула от резкого голоса проводницы,

виновато улыбнулась капитану с забинтованной головой, сидящему напротив, и растерянно посмотрела по сторонам. Она так глубоко ушла в свои мысли, что потеряла из виду дочь.

– Да здесь она, здесь,– успокоил её Семён,– на второй полке вместе со своими книжками и игрушками. Убедившись, что Гуля на месте, Наталья облегчённо вздохнула, сняла пальто и платок. Соседка по купе всплеснула руками и округлила глаза, не отрывая взгляда от её тяжёлых, тёмных кос.

– Господи, скоро десятый десяток разменяю, а эдакого чуда не видывала, – она протянула руку, осторожно приподняла одну косу, как бы взвешивая её на ладони, и бережно опустила,– ну и тяжесть! Мне бы с такими косами и головы не повернуть! Как же ты, доченька, с ними управляешься?

– Привыкла, я и не представляю, как можно жить без них, мне кажется, что я с ними родилась.

– Счастливый! – словоохотливая соседка посмотрела на капитана добрыми, почти выцветшими глазами,– жена у тебя красавица. И заботливая, гляжу, и доченька такая умница – от книжки не отрывается.

– Счастливый,– согласился капитан, – домой едем.

– А я вот – из дома, соседка вздохнула,– мужа ещё до войны похоронила, а сына на войне убили, а ведь мог бы и не ходить, бронь у него была, да и немолодой уже, но разве усидишь дома, когда беда такая. А сноха-то,– взгляд женщины сразу стал тяжёлым и суровым,– замуж собралась! Как не стыдно!– и, переводя взгляд с капитана на его жену, продолжала:– Мало ли что похоронку получила – война, всякое бывает. А я не верю, что он погиб, сердцем чувствую – придёт. Уловив сочувствие в глазах попутчиков, женщина тяжело вздохнула и переменила тему. Теперь к сестре еду, у неё никого не осталось, вместе будем доживать, она чуть помоложе меня, тоже пока на своих ногах, а там кто знает…

– Не переживайте, всё будет хорошо,– успокоила её Наталья,– самое страшное уже позади, главное – победили, и эта проклятая война закончилась.

Рано утром все были уже на ногах. По расписанию поезд должен был прибыть в пять тридцать, но он опаздывал. Пассажиры, собрав свои вещи, нетерпеливо поглядывали в окна. В начале седьмого показалась небольшая станция.

– Ну, вот мы и дома! – улыбнулся Семён,– ничего не забывайте.

Поезд, замедлив ход, двигался вдоль деревянного немноголюдного перрона. Наталья заволновалась. До этого момента она была спокойна, а теперь казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Что ждёт её на новом месте, как примут люди, сможет ли привыкнуть? Она не знала ответа на эти вопросы, но больше всего её тревожило, сможет ли полюбить Гулечку мать Семёна, ведь жить-то придётся под одной крышей. Поезд дёрнулся и остановился. Подходя к концу перрона, заметили женщину, бегущую навстречу.

– Не опоздала!– порадовалась за неё Наталья,– ещё бы минута – и поезд ушёл, жди потом следующего неизвестно сколько.

– Мама?! – удивлённый Семён с радостным криком бросился навстречу женщине,– как ты узнала, я же не писал?!

– Узнала, сынок, узнала – сердце подсказало,– твердила Валентина Михайловна, не обращая внимания на слёзы и не выпуская сына из объятий,– ждала с тех пор, как ты попал в госпиталь, а последнее время все поезда встречала. Бабы говорили, что тяжелораненым сопровождающих дают, а ты, смотрю, один…

– Ошибаешься, не один! – Семён повернул мать лицом к Наталье и Гулечке, – вот и мои сопровождающие, они всегда будут со мной, не переживай, я теперь под присмотром.

Вместо ответа Валентина Михайловна обняла сразу обеих, поцеловала Наталью в голову и прошептала:

– Спасибо, доченька, дай вам Бог счастья! – и, ласково посмотрев на ребёнка, добавила: – А я и не знала, что у меня такая большая внучка выросла! А косы-то, косы! Ой, береги, алтайские мальчишки такие бойкие!– и счастливо рассмеялась: – Не бойся, я тебя в обиду не дам!

Наталья успокоилась и с любопытством поглядывала по сторонам. А это что?– поинтересовалась она, показывая на небольшой домик с закрашенным белой краской окном.

– А это наш медпункт, только работать там сейчас некому. Медичка вслед за мужем на войну убежала – раненых спасать, да не уберегла ни его, ни себя…царство им небесное,– Валентина Михайловна перекрестилась, – сиротку теперь бабушка воспитывает,– пояснила она уже Наталье.

За разговором не заметили, как прошли всю длинную улицу и оказались у предпоследнего дома, точнее домишки с двумя окнами и живописно осевшей крышей, огороженного невысоким, подгнившим штакетником. Валентина Михайловна распахнула калитку, пропустила гостей вперёд, незаметно перекрестила со спины, благодаря Бога и всех святых сразу, по великой милости которых счастье выбрало именно её избушку, и поспешила следом.

На новом месте Наталья освоилась быстро. К деревенскому дому ей не привыкать: всё детство провела в деревне. Не успев осмотреться, она уже наводила порядок в деревенском медпункте.

Казалось, и оглянуться не успела, а за столом рядом со старшей дочерью Гульнарой уже сидели два сынишки с разницей в возрасте в полтора года, но похожие, как близнецы. Наталья не могла нарадоваться. Как медик она понимала, насколько тяжёлыми были ранения у её мужа, готова была ко всему, но прогнозы врачей не подтверждались, его психическое здоровье не вызывало никаких опасений. Семён работал на электростанции, а в свободное время плотничал. Материнская избушка его стараниями превратилась уже в добротный дом, в котором всем хватало места.