Я едва могла держать глаза открытыми, а говорила и вовсе заплетающимся языком. Тиммион быстро смекнул, что мне пора спать, и словно нехотя, попрощался и ушел. Я сняла сковороду с плиты, поставила ее на стол и побрела наверх.
Следующим днем мне было необходимо вновь пройтись по лавкам, чтобы купить продуктов уже себе. По пути в молочную лавку я все размышляла, какой скучной стала моя новая жизнь. Даже скучнее прошлой, хотя и в той я ничего особенного не делала. Здесь же моя неспособность проявить себя показалась во всей красе. Ну, подумаешь, готовлю для соседа за деньги, сумела привести дом в порядок, постирала вещи. Кстати, платья, на радость мне, так и не унесло ветром, и они даже успели высохнуть за ночь. Я нашла источник дохода, это хорошо, но довольствоваться малым больше не хотелось. Если раньше я жила на деньги родителей, то теперь, оставшись одной, мне было стыдно за свою несамостоятельность.
— Я исправлюсь, — твердо сказала самой себе и в ту же секунду поняла, что это возможно. Нет ничего невозможного, если верить.
Купив все необходимое, вернулась домой и быстренько нажарила сырников. Сложила их в миску, закрыла крышкой, и в отдельной баночке захватила с собой сметану. Несмотря на раннее утро, Тиммион уже вовсю работал в кузнице. Вот на кого нужно равняться! Ни свет, ни заря встает и работает до самой ночи.
— Доброе утро! — я улыбнулась как можно приветливее.
Мужчина кивнул мне, не отвлекаясь от разрезания металлического прута на части.
— Я вам сырники принесла, — попробовала снова обратить внимание на себя.
— Поставьте вон туда, — махнул сосед в сторону пня.
Я оставила миску и вернулась домой. Нет, мне совсем не нравился такой образ жизни! Готовка с утра на три приема пищи занимает от силы часа два, но чем заниматься остальное время? Ежедневной уборки дом не требует, стирки тоже. Об интернете и телевизоре же остается только мечтать.
Я задумчиво смотрела через окно на работающего Тиммиона и остывающие в миске сырники, и думала, думала, думала… Мыслительная деятельность продолжалась и тогда, когда я заводила тесто на хлеб. И потом, когда я пыталась разобраться с тем, как работает “духовой шкаф” печи. И даже когда в обед уносила макароны с соусом все еще занятому работой мужчине, не переставала планировать свое будущее.
Тиммион говорил, что в лавках продают совсем невкусный хлеб. Мне так и не удалось его попробовать, но по себе знаю, что магазинная выпечка сильно отличается от домашней. Значит ли это, что я могу подрабатывать поваром не только для соседа?
— Почему бы не попробовать, да? Нам все равно уже нечего терять, — сообщила я с улыбкой своему отражению в зеркале и сама себе кивнула.
Завела еще тесто, испекла вторую булку хлеба и, дождавшись, когда остынет, завернула его в бумажный пакет. Попробую устроить дегустацию на площади, я видела там торговцев, которые так делали.
Из постиранных платьев выбрала самое нарядное - белое в крупный желтый цветочек. На ноги натянула уже ставшие опостылевшими ботинки, в которых ноги не то что не дышали, а буквально задыхались. Уже выходя из дома вспомнила, что надо бы порезать хлеб на кусочки, и тогда уже предлагать пробовать.
На площадь пришла в самый разгар рабочего дня торговцев. Не зная, где встать и что вообще делать, принялась наблюдать за другими.
Мужчины носили лотки на веревках, которые надевали на шею. Кричали, зазывая народ, но к ним никто не подходил. Торговцев совсем не смущало то, что их товар не интересует прохожих, и продолжали скандировать.
