Неужели все эти годы он делал этот сборник, чтобы быть ближе ко мне через мое творчество?
«По кусочкам складывал то, что бы меня могло связывать с тобой… и читал твоим голосом, представляя тебя».
Ритчелл с Питером аплодируют, мы с Джексоном, затаив дыхание, сверлим взглядами друг друга.
– Я говорил, что ты – настоящий ангел? – с нежностью в голосе подмечает Джексон.
Я пожимаю плечами, улыбаясь до ушей.
Он чмокает меня в щеку, отчего образуется громкое повизгивание от наших молодоженов.
– Предлагаю поднять тост за песню и за вас! – торжественно вставляет Питер, пристально глядя на меня.
– Джексон, это было превосходно! Талант! – поднимает бокал Ритчелл.
Я подношу к губам сок – единственный напиток, который мне разрешён моим заботливым мужчиной, и мой взгляд случайно падает на распахивающуюся дверь, поддающуюся открытию беззвучным движением, будто грозная сила решила тайком пробраться в дом. И меня охватывает волна ужаса.
Взор падает на появившуюся тень Беллы, вздумавшей нанести неожиданный визит, что вызывает неизъяснимый трепет в моей груди. Трепет увеличивается в разы, когда моё око устремляется левее, на черный знакомый силуэт и провоцирует возникновение смешанного чувства страха и беспомощности. Безмятежный, исполненный высокомерия, Брендон Гонсалес. Человек пятидесяти семи лет, крупного телосложения, смуглый от ежемесячных отдыхов под палящим солнцем, высокого роста под два метра. С обличием начальственного вида он относит себя к чему-то единичному в обществе, не считаясь при этом с другими. Ему характерна претенциозность. Черты Гонсалеса точно барского типа: короткая стрижка на редких коричневых волосах с проблесками седины, темно-серые густые брови, часто сгибаемые им в единую линию, отчего над переносицей прорезалась глубокая морщина от его постоянного ворчания, большой нос с глубоко вырезанными ноздрями. Тонкие губы в порыве смеха создают складки вокруг его носа и дают дорогу извилистым морщинкам в области глаз. Серые глаза в точности, как у Беллы, в случае его недовольств, метают молнии высокого разряда. Вот так можно обрисовать его портрет.
Не беря во внимание его внешность, нельзя не выделить, что как руководитель, построивший империю, он гениален, филигранен, умен, начитан. Трудно себе вообразить, что мистер Гонсалес свободно владеет пятью языками: испанским, итальянским, английским, французским, китайским. Я не раз обращался к нему за помощью, не раз работал с ним за одним столом и смею уверить каждого, что он – мощь и сила. Окутавшее его всевластие способствует ему подчинять себе всех. Существа, непривыкшие находиться в общении «по вертикали», которое переходит границы (видел собственными глазами, как он выгоняет каждого второго сотрудника, если тот посмел не предоставить ответное задание в нужный срок с задержкой в час), быстро удаляются с его Царствия. Перед ним все почтительно встают. Его разум обладает безукоризненной предпринимательской жилкой, позволяющей ему успешно заключать мировые сделки и обустраивать своё «бизнес-гнездо», которое насчитывает свыше тысячи филиалов и представительств по всему миру.
Мысль о том, что я легкомысленно, нерассудительно принял решение стать частью его компании, раздавливает меня пополам. Обдумывая это ранее, я и не смог предположить, что все может так измениться. Я так был увлечён работой, был уверен, что новая сфера окрутит меня с головой, сделает замкнутым, неприступным, и я не буду думать о ней. Но… безликая сила позволила нам встретиться и перевернуть весь мой мир, поставив перед серьёзным выбором, о котором Милана и не подозревает.
