– Да они не мои, а Ваши, Вы же нам и дали запасные, чтобы мы с бабушкой цветы в Ваше отсутствие поливали. Держите, эти настоящие, а те Вы точно чужие прихватили. Поспрашивайте на работе, найдёте хозяина.
Парень сунул мне в руки ключи и заскакал вниз по лестнице. Вскоре внизу хлопнула дверь подъезда. Что-то непонятное крутилось в моей голове, но я никак не могла додумать эти свои мысли. Отмахнувшись от них, я вставила ключ в замок.
В этот раз дверь легко открылась, и я вошла внутрь квартиры. В прихожей включила свет и обомлела. Квартира была не моя! И в то же время – моя. Но она такой была много лет назад. Я тогда ещё была школьницей, примерно, как моя Кирка, и жила вместе с папой, мамой и старшим братом Антоном в этой квартире. До нее, то есть до возвращения в Москву, мы успели поездить всей семьей по гарнизонам, в которые переезжали с папой–военным. Когда папа поступил в военную академию в Москве, мы с радостью вернулись в родной город, а бабушка и дедушка переехали в деревню, оставив нам свою квартиру. С тех пор вся моя жизнь связана с этим домом. Я до сих пор живу здесь со своей дочерью Кирой. Только обстановка с тех пор уже неоднократно менялась. Ничего не понимая, с заколотившимся вдруг сердцем, я пошла по квартире, включая везде свет.
Ну вот, конечно, это наша кухня с, модным в те времена, польским гарнитуром, которым мама ужасно гордилась и берегла от всяких царапин, нещадно ругая нас, если нам вздумывалось вдруг порезать что-нибудь прямо на столешнице или поставить без подставки горячую посуду. Гарнитур этот маме помогла купить ее коллега по работе, так как у этой женщины брат мужа работал в мебельном магазине, уже не помню кем. Занавески на окне голубенькие, их мы вместе с мамой в виде ткани, удачно купили в универмаге возле казанского вокзала, а потом мама сама их раскроила и сшила на швейной машинке. Машинка была старенькая, еще от бабушки досталась, и стояла у мамы в спальне.
Я достала из сумочки парацетамол и быстро проглотила, запив водой из-под крана, налив ее в граненый стакан, стоящий на столе возле раковины. Позже растворю порошок от простуды, надо будет воды согреть в чайнике. Сейчас не до этого. Я быстро прошлась по всем комнатам и отметила про себя, что все находится на своих местах ровно так, как это было в те годы. Вон и машинка швейная в футляре на своем месте – в спальне родителей, сбоку от шкафа!
Я медленно вернулась в кухню. Что за наваждение? Неужели я сплю? Тут мой взгляд упал на календарь, висящий на стене возле холодильника «Бирюса», и я едва устояла на ногах. На календаре значилась нереальная дата: двадцать шестое июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Я стала медленно оседать на пол, успела еще за край стола ухватиться, но это мне ничуть не помогло.
Очнулась от того, что меня кто-то тряс за плечо. Открыла глаза и обнаружила, что я лежу на полу кухни, а надо мною склонилась пожилая женщина, в которой я с трудом признала нашу давнюю соседку, бабу Клаву, бабушку моего школьного друга Димы и ближайшую приятельницу своей бабули. Так вот почему мне показался знакомым парень, который мне помог с ключами. Парень этот не был одним из соседских близнецов! Это был их отец, Димка, только тогдашний. Но ведь баба Клава уже умерла лет десять назад! Ну и дела!
– Вставай, Анюта, ты чего здесь лежишь? Поскользнулась или сознание потеряла? А? Не молчи, может, скорую вызвать? – тревожно спросила у меня соседка. – Давно лежишь-то?
