– Любаша, еще два кило песку и шоколадку для Пети, только свежую, не как в прошлый раз.
– Что привозят, то и продаю, я продукт не пробую, так берете или нет? – огрызнулась продавщица покупательнице.
– Беру, пожалуй, сколько за все? – Женщина достала из кармана кошелек.
– Четыреста двадцать рублей, пятьдесят копеек. – Тетя Люба сдула прядь волос.
– Что-то больно дорого.
– Цены перед вами, считайте сами. – Продавщица недовольно сложила руки на груди.
– Никитична, что ты, в самом деле, я уж полчаса тебя жду. До вечера, что ли, прикажешь стоять в очереди? Вон сколько народу собралось, бери чек, дома сосчитаешь. Если не согласная, тогда придешь, – сказала сухонькая бойкая женщина позади.
– Верно, – отозвался мужчина с папиросой, он ее так и не выпускал изо рта.
Лиза оглянулась, позади никого не было. Никитична вздохнула, сложила продукты в авоську и пошла на выход, тряся головой. Когда мужчина распихивал бутылки водки по карманам, Лиза подошла к прилавку и на что-то наступила: кошелек. На полу лежал потертый пухлый кошелек. Мужчина попросил еще пачку «Беломора», и Люба отвернулась к полкам, тут девочка и схватила кошелек. Сердце стучало часто и гулко. Явно Никитична положила его мимо кармана, но она уже ушла, и никто не обратил внимания на Лизу. «Смогу купить конфет и шоколадку потом, – мелькнуло в голове. – Или положить на прилавок?» Лиза покраснела, ладони вспотели, руки покрылись гусиной кожей.
– Тебе чего? – От голоса продавщицы девочка вздрогнула.
– Хлеб и два батона, если мягкие, – выпалила она. – Мама сухарей насушит.
Казалось, момент вернуть находку упущен, и Лиза покраснела еще больше.
– Все? – Возле весов легли буханка и два нарезных.
Одной рукой девочка сжимала кошелек и ручки пакета, другой достала деньги и положила на весы. Сторублевая купюра пристала к влажной ладони, Лиза растерялась. Люба невозмутимо отклеила деньги и дала сдачу, подозрительно взглянув на юную покупательницу. А может, девочке это только показалось; она быстро сложила покупки, держа левую руку внизу, снова поежилась под пристальным взглядом.
– Ты в доме бабы Нины живешь? – услышала Лиза неожиданный вопрос.
«Почему она спрашивает?» Лиза кивнула, не поднимая глаз, чуть не выронив пакет. Входная дверь хлопнула, послышались приближающиеся шаги и тяжелое дыхание.
– Уф, умаялась, пока бежала. – Никитична провела кончиком платка по вспотевшей шее. – Люб, я тут кошелек обронила, не видела?
– Я же с этой стороны прилавка стою, поищи, может внизу где. – Продавщица перегнулась через прилавок.
Никитична тоже согнулась и стала, сощурившись, осматривать пол, вздыхая и сокрушаясь.
– Нету, может, под прилавок запнули? Неси палку, – попросила Никитична. Люба фыркнула и ушла в подсобку.
– Господи, остатки пенсии, а жить еще неделю, – приговаривала старуха.
Лиза поняла, лучшего момента вернуть находку не будет, скоро выйдет продавщица. Девочка успела подумать, что не сможет съесть ни одной конфеты, купленной на украденные деньги. Она сделала глубокий вдох, словно прыгая в воду, и пропищала:
– Не этот, тетенька?
– Мой! Слава тебе господи! – запричитала Никитична.
Лиза почувствовала, как щеки стали пунцовыми.
– Ты ж моя дорогая. Спасибо!
– Да ты проверь сперва: может, кошелек есть, а деньги уже тю-тю. – Женщина вернулась с палкой и глянула на девочку так, словно обо всем догадалась.
Лиза окаменела, уже забыв, как чуть не присвоила чужое себе.
