Возвращаться в комнаты, где скорее всего по-прежнему шумное веселье, Марине не хотелось. Слишком мало общих тем было у нее с прочими одногруппницами, да и сближаться с ними на столь короткий срок не стоило. А в то, что она здесь не задержится, Марина пыталась себя настойчиво убедить, лелея надежду как-нибудь сбежать. Сев обратно на лавку, не торопясь отпила варенец из пластиковой бутылочки.
– Любишь молочное?
– А?! – ушедшая в свои мысли Марина уже и забыла, что кроме нее здесь еще кто-то есть.
– Попробуй наш катык, тебе понравится, – продолжал говорить Сумьян, умудряясь при этом еще отжиматься от горизонтальной перекладины внизу большой металлической конструкции с лестницей и прочими спортивными штуками.
– Что? – переспросила девушка.
– Катык, – ровно повторил парень, даже не запыхавшись при отжимании. – Это... ну типа вашего кефира. Только здесь ты его вряд ли найдешь. О! Айран я точно видел в ваших магазинах, можешь его поискать.
– М-м, – только и смогла выдавить из себя Марина.
Зачем парень ей что-то советует и вообще о ней печется, она не понимала. Как и то, почему он угощал ее в библиотеке. "Подкатывает, что ли?" – прищурилась девушка, глядя на парня. Но тот не обращал на нее никакого внимания, занимаясь своими упражнениями. Перейдя на турник, где висел к ней спиной, Сумьян ритмично поднимался на руках раз за разом без остановки, как какая-то заведенная игрушка, что иногда выставляли в витринах детских магазинов. Раньше о Марине заботился только брат, он же угощал ее сладостями и вкусностями. Он да его дружки. Но дружкам нельзя было "подкатывать", а других парней рядом с ней никогда больше не было. Поэтому видя раньше на улицах целующиеся парочки или гулящие за ручки, Марина лишь кривилась, но сейчас, когда она была совершенно одна, шальная мысль вдруг промелькнула в голове, а как это – целоваться?
Убежденной монашкой, Марина, конечно, не была, никаких обетов не давала. Просто как-то не до отношений раньше было. В теории она примерно всё знала, как и откуда дети берутся, вернее, всё про отношения полов, знают даже младшие воспитанники в детдомах. Потому что всякое бывает. Но Марине повезло – будучи еще в младшей группе, она встретила своего брата. Который кровно ей никаким братом не был, но он – мальчишка, старше на несколько лет – взял ее тогда под свое крыло, оберегал от неприятностей. Правда, к тому времени Марина могла уже ненадолго прятаться в свои "тайные комнатки", в которые кроме нее никто не мог попасть. Но даже такая невероятная способность никак не помогала, когда надо было достать еды или отстоять свои вещи, на которые порой находилось другие желающие.
Вот тогда Черняев Дмитрий Петрович сказал Поповой Марине Ивановне, что они отныне брат и сестра, одна семья, и что будут заботиться друг о друге. Больше никакой другой семьи Марине так и не довелось узнать, хотя она страстно мечтала и о настоящей семье, и о своем собственном доме. Как, впрочем, и любой детдомовский ребенок.
Мысли девушки прервал очередной визитер. Марина повернула голову и заметила, как на набирающей популярность спортивной площадке появился здоровяк, что сидел в их аудитории за соседним столом. Тот, который согласился учиться в надежде получить УДО. Высокий амбал молча просочился мимо них и занял в дальнем углу площадки специальную скамейку, где, зацепившись ногами за нижнюю перекладину, стал качать пресс, поднимая свою широкую тушу снова и снова.
