– Не советую ерзать, Таша, – простонал маньяк издевательски, надежно прижимая меня к кровати. – Лежи смирно. И еще немного потерпи мое общество.
– Слезь… с меня… – попыталась пихнуть гада коленом, но оно даже не шелохнулось.
– Сама виновата, – сбивчиво прошептал Уэйн, старательно ставя на шее ряд крепких поцелуев, тут же разгоравшихся на коже красными отметинами. – Не нужно было вызывать своих.
К поцелуям Уэйн отнесся ответственно. Как к глобальному проекту, который надо завершить в срок.
Меня захлестнуло смесью щекотной, тянущей боли, невыносимой неги, форменного отвращения и феерического притяжения… Она, смесь эта, совершенно сбивала с толку. Как вообще один человек может столько чувствовать одновременно?
Да лучше в средневековье, Архан шем! Хоть в черном корыте мыться, хоть серую жижу хлебать. Там я уже пообвыклась.
А тут все было кошмарно по-новому: и чертово шелковистое белье на постели, и жаркая кожа примявшего меня мерзавца, готового по запросу предоставить мощные аргументы для защиты своей… кхм… позиции. Весьма и весьма… мощные.
– Таша, Таша… Во что же ты ввязалась? – прохрипел маньяк и коснулся губами гудящего виска.
Голову тут же заполнил звон, сменился давящим самолетным гулом и, наконец, завершился тотальной пустотой.
Я открыла рот, чтобы сообщить Уэйну, что он никуда не денется от правосудия. Что оно, правосудие это, достанет его и под красной звездой, и на голубой плантации, и в психиатрической лечебнице. Но не смогла связать и двух слов, выдав лишь жалкое мычание.
По коридору прокатился топот. За раскрытой дверью заплясали блики, и в лицо ударил яркий свет полицейского фонарика.
– Ни с места, мистер Уэйн! – рявкнули голосом Бэрроу, и в спальню вломилась толпа людей в форме. – Вы задержаны по подозрению…
– Спятили? – недовольно рыкнул тот, приподнимаясь на локтях. Медленно развернулся в сторону прибывших: – Надеюсь, грязь на ковре вы мне компенсируете?
– К нам поступили сведения, что вы удерживаете силой мисс Натали Холден, – продолжал чеканить Бэрроу.
Передо мной вдруг возникло крупным планом лицо Джеффа. Укоряющее какое-то. Словно мой бывший напарник пришел к ужасающе глупым выводам.
Так, Джефф, давай-ка раскрой глаза и напряги старческие шестеренки! Тут все подушки в красных разводах. У Уэйна разбито лицо, а на ковре мой разряженный пистолет!
– Силой? – удивленно проворчал Уэйн, усаживаясь на кровати и не торопясь прикрыть мою наготу. Га-а-ад! – Разве только той, против которой мисс Холден сама ничего не имела…
По белому ковру смущенно топталось пять или шесть пар ног в одинаковых ботинках. Заберите меня отсюда, эй! Вы что, не видите: похитили меня. Вон вокруг сколько следов сопротивления.
Выхватила глазами подушку и ошалело отметила, что кровь с наволочки исчезла. Да и лицо Уэйна было подозрительно чистое, гладкое, без ссадин. Разве что он слегка щурился левым глазом да лоб морщил.
Уэйн наконец набросил на меня одеяло, убедившись, что копы достаточно налюбовались на бывшую коллегу. Встал, вальяжно прошелся по спальне, нагло сверкая всем, на что мне смотреть было решительно не положено. Это же не девичник, и он не в торте… Боги, какой бред лез в голову!
Маньяк лениво натянул свободные штаны, рассмеялся расслабленно, указывая на разбросанные по полу вещи. На мой телефон, на куртку, на бутылку. На саму меня, укрытую его одеялом.
Голову заполнял гул, я едва слышала, о чем они говорят. Грудь разрывало возмущением, шея горела от недавних прикосновений… заметных, судя по всему, всем вокруг.
