Он замялся немного, а потом произнес: ровно через месяц. И добавил: нам дали разрешение очень быстро.
По его взгляду я поняла, что это вранье. Выезд – это процесс, в этом я убедилась потом лично, на своем примере. И он об этом выезде знал уже давно. Просто не хотел мне говорить. Это потом я поняла, что с его стороны это было благородно – не хотел расстраивать меня в моем положении.
Он говорил что-то ещё о детях, о том, что с такой фамилией у них нет здесь никакой перспективы. А Аллочке прочат большое будущее. Она очень талантливая скрипачка и в Нью-Йорке сможет учиться в Джульярдской школе.
Я кивала, как китайский болванчик, а он обнял меня и прошептал:
– Ты же у меня умная и все сама понимаешь.
– Я умная, только не у тебя, а у себя, – мне казалось, что я слышу свой голос со стороны. И это был совсем чужой голос.
А потом я попросила его больше не приходить. Совсем. Тихо так попросила, без криков и эмоций.
– А он?
– Попытался обнять, но я ничего не почувствовала от его прикосновения – как будто лампочка погасла. Горела, горела и вдруг – темнота. И безразличие. Это потом были слезы. И злость, и обида, и непонимание – как он мог так поступить. Сейчас, когда мне до родов осталось так немного. И он уедет, не увидев нашего с ним ребенка. Я восприняла это, как предательство, и это было очень больно.
Мама утешала, как могла. У нее была своя версия происшедшего: она была уверена, что его жена все узнала и организовала этот отъезд, чтобы оторвать его от меня. Сделала все, чтобы сохранить семью. Родители очень не одобряли эту связь, не понимали мой развод с Борей. Мама всегда говорила: чужой муж своим не станет. Семья всегда перетянет. Вот и перетянула – на другой континент.
Маша молчала. Перед ней разворачивался настоящий фильм, а точнее – сериал. Но участниками этого сериала были не какие-то абстрактные персонажи, а ее близкая подруга. Хотя после этой исповеди она засомневалась – близкая ли? Как много она не знала. Не интересовалась или Людмила сразу, в начале их знакомства, выставила шлагбаум – сюда нельзя? Они общались так давно, что вспомнить это не представлялось возможным. Да, скорее всего, этой темы они не касались: Людмила часто рассказывала про работу, про родителей, про сына. На этом все. Она жила настоящим, словно стерла все то, что осталось там, за спиной, в прошлой жизни. Мать-одиночка, каких понаехали десятки тысяч.
– А потом родился Алечка, – продолжила Люда. – На тридцать седьмой неделе. Он словно чувствовал, что его папа уезжает навсегда и мечтал его увидеть, хотя бы разок.
– Увидел? – с надеждой спросила Маша.
– Нет, ты что. После той встречи я о нем ничего не слышала. Дети его перестали ходить в музыкалку. Он не звонил. Ну, и не появлялся. Та, последняя встреча, и была, по сути, нашим прощанием.
Когда родился Алечка, отступило все – боль, злость, обида. Я была всецело занята сыном. Он оказался похож на моего папу, то есть от Виктора в нем не было ни единой точки. Так, наверное, Бог распорядился, избавив меня от постоянных воспоминаний.
А потом появились проблемы, не появились, конечно, а стали заметны. Это было, как лавина – по возрастающей. Поставили диагноз, который не предполагал улучшения. Где только я с ним не была, по каким специалистам его не таскала. Родители очень помогали, не знаю, что бы я делала без них. А потом они как-то резко сдали, особенно папа – посыпались болячки: одно за другим. Было очень тяжело. Когда Алечке было около пяти, его врач сказала: вам бы уехать, ребенку нужен более профессиональный уход. Насчет лечения не уверена, а вот комфортные условия жизни вам точно обеспечат. К тому же – море и солнце, овощи и фрукты. Езжайте, фамилия позволяет. Родителей уговаривать не пришлось. Они как будто ждали этого толчка с моей стороны. Подали документы, занялись приватизацией квартир, а потом и продажей. Все шло, как по маслу, на удивление. Но все равно заняло больше, чем полгода. Я не жалею ни о чем, хотя бы родителей здесь поставили на ноги, насколько это возможно в их возрасте. С врачом очень повезло – знающий, внимательный, да и вообще – медицина на совершенно другом уровне. Тяну их, как могу. Ну, а про Алечку ты все знаешь. Он в хорошем месте, ухожен, просмотрен. Сердце мое спокойно за него. Потому и смогла так окунуться в этот бизнес – он требует больших вложений, ему надо отдаваться, иначе ничего не достигнуть.
