– Ничего, сейчас выпьешь, и станет легче. Сахара сколько в чай?
– Два, – ответила тихо Алина и безразлично.
Он принес весь поднос на столик у кресла. Шипучая таблетка уже растворилась в стакане с водой, он взял стакан и присев на корточки, протянул ей стакан, заглядывая в глаза сочувственно:
– Выпей, должно помочь. Голова не будет болеть.
Его ноги касались ее ног, и это было ощутимо, даже через ткань. Свою руку он положил на ее колено, но Алина посмотрела так строго на него, что он сразу отодвинулся на небольшое расстояние.
– Извини. Ни как не привыкну, что ты не помнишь меня.
Она послушно взяла стакан и выпила все до капли. Он не меняя позы, вернул стакан на поднос и вдруг, чего она не как не ожидала, очень нежно снял с нее туфли, поглаживал ее ступни ласково нежными руками:
– Тебе бы лучше прилечь минут на десять и расслабиться.
– Нет уж, спасибо, – озадаченная происходящим только и вымолвила она.
– Ты боишься меня?
– С чего бы мне бояться тебя?! – удивилась она, но осторожничала.
– Вот и не спорь со мной! – он подхватил ее на руки, секунда и она уже на кровати лежит, даже ахнуть не успела. А он расправляет на ней платье, чтобы не помялось.
– Красивое платье и тебе хорошо, но мне кажется, это не совсем твой стиль?! – рассуждает он в процессе.
– Убери от меня руки свои! – начинает возмущаться она, отталкивая его руки и сопротивляясь.
– Ладно, ладно! Не ворчи! Лежи! – он слушается и убирает руки, – Чай будешь? – идет к столику и берет чашку.
– Нет, не хочу. Кофе нет? – спрашивает Алина, но лежать ей лучше, чем сидеть, и она остается в таком положении, но насторожена, кто знает, что он еще может выкинуть. Следит за ним. А он уселся вальяжно в кресло и попивает чай. Какие же у него сильные руки! Ух! Словно она пушинка.
– Могу заказать.
– Нет. Не нужно. У тебя тоже голова болит? – спросила она, просто так.
– А у меня, то с чего? Я не пил. Я за рулем.
– Ты вообще часто выпиваешь? – уточнила она с интересом.
– Нет, очень редко. Не люблю я это дело, наслаждения как ты не испытываю. Только проблемы. Скажем так, не злоупотребляю.
– У меня тоже особого наслаждения нет, скорее способ снятия стресса. Куришь?
– Да, надо как-то бросать, но никак не могу пока. А ты?
– Бывает. По пьяне. Вчера я курила, поди, одну за другой?
– Хотела. Порывалась раза три, но я отбирал.
– Спасибо, что отбирал, – говорит с облегчением.
– Пожалуйста, птичка, – он улыбнулся очаровательной улыбкой.
– Почему ты зовешь меня птичка, если имя знаешь, в отместку за ежика?
Он хмыкнул:
– Нет. Ежик мне нравился. Ты же Соловьева. Соловей птичка певчая. К тому же, крошечная такая, миниатюрная. Колибри, – он обрадовался, что подобрал нужное слово, щелкнул пальцами.
– Мне не нравиться, – обиделась она и отвернулась.
– Почему? – удивился он, – Ничего плохого. А ежиком быть хорошо, даже очень – никто не сядет на шею.
Он хмыкнул, отпил чай. Алину утомил этот бестолковый разговор, она отвернулась и закрыла глаза. Он молчал, она только слышала, как он попивает чай и была сто процентов уверена, что он смотрит на нее. И чего он к ней привязался! Заботливый весь такой, туфли снимает, ножки массирует, чаем поит. С чего бы это вдруг? Она вообще не могла припомнить, чтобы о ней так кто-то заботился, кроме мамы и уж точно не муж. За мужем за самим ходить, как за малым дитем надо было. А тут совсем посторонний мужчина проявляет столько внимания и заботы. Странно это. Или нормально? Просто она к такому не привычная. А не влюбился ли он часом? Обычно мужчины становятся такими душками, когда влюблены. Или когда, хотят переспать, а он своих желаний и не скрывает. Видимо ему с ней вчера понравилось, и он хочет повторить. Еще бы помнить хоть что-то!
