Он посмотрел на нее очень серьезно, словно сканировал, как будто осознал, что недооценил. Потом ухмыльнулся сам себе и сказал:
– Не имеет значения, – пауза, – теперь. Все равно выпьешь.
Алина промолчала. Это «теперь» было какое-то со смыслом и почему-то взволновало ее. Что теперь? Что произошло, что теперь не имеет значения? Она изучала его по движениям, по мимике, по речи. Интуиция ей подсказывала, что опасности нет. Наоборот, такое чувство, что она знает его и уже очень- очень давно. Ей не страшно и не стыдно смотреть ему в глаза, хотя он и облапал ее всю и голенькой видел. А может, даже и не только. Она могла поклясться, что знает, как он смеется и как сердиться. Сейчас он вроде выглядит спокойным, но Алина улавливала волнение и неловкость тщательно им завуалированные. Это ему, похоже, сейчас стыдно. Но за что? Может он хотел ее, но не смог? Хотя у него с этим проблем вроде нет, пять минут назад убедилась. Стоит как надо! Тогда в чем дело? И вдруг, нарушив тишину, она спросила:
– Я даже имени твоего не помню.
Он глянул на нее, заулыбался, показав белейшие ровные зубки, красивая улыбка. Да, вот так красиво он и улыбается. Очень красиво. Слегка наклонил голову и как бы исподлобья ответил:
– А ты и не спросила ни разу. Ты весь вечер называла меня ежик, сказала мне идет очень. Не помнишь ничего? К концу вечера я уже привык даже. И откликался!
Кажется, его это все забавляло. Алина только удивленно вскинула бровь. Где логика? Не похож он на ежа, какая чушь! Что спьяну не ляпнешь. Он продолжил после паузы:
– Меня Игорь зовут. Но ты можешь звать меня ежик! – он снова вернулся на край кровати, – Как зовут тебя, я знаю. Алина Викторовна Соловьева. Ты сама мне все о себе рассказала.
– Что, прям, все! Все! – удивилась Алина и не поверила.
– Ну, почти все! Кстати, пока ты не показала паспорт, я не поверил в твой возраст. Отлично выглядишь! Я думал тебе двадцать три где-то. Эта прическа забавная, короткая, – он на себе пытался изобразить ее прическу.
Алина уставилась в пол, сжала губы. Паспортом тут размахивала, болтала про себя лишнего. Ее реакцию он принял за обиду и поспешил исправиться:
– Но тебе идет очень. Просто ты такая миниатюрная, бойкая, красивая, необычная. В хорошем смысле всех этих слов.
Алина пропустила его слова мимо ушей и спросила:
– А тебе, сколько лет? – вскинув прищуренный взгляд.
– Сорок два. А что? – он тоже прищурился.
– Ты женат? – тут же, в лоб, спросила она.
– Разведен. А ты, реально ничего не помнишь? – пауза, – Не узнаешь меня? – осторожно спрашивает он.
– Пока нет,– со вздохом заметила она, отворачивается.
– Ты меня нигде не видела раньше? Я для тебя сейчас чужой?!– с тревогой спросил он. Да и что это за вопрос? С чего бы это вдруг?
– А ты мне родственник, что ли?!– огрызнулась она и снова хитро смотрит.
Либо это так, либо она отличная лгунья. А он только улыбнулся довольный:
– А язычок все тот же остался!
Только вот его радость была ей не понятна. Задумалась. Последнее, что всплывало в голове, это корпоратив. Всеобщее веселье, музыка. Аня пошла с какой-то компанией в другой зал. Ее слова, чтобы она подождала ее, они поедут домой вместе. Еще парочка бокалов мартини или это была водка? Заказала шампанское. Вызвала такси, телефон садился. Пошла на улицу. Воздушный поцелуй козлу. Конец фильма. Вроде села в машину. Так может он таксист.
– Ты таксист? – спросила она, но уже заранее знала ответ. Не бывает таких опрятненьких и хорошо одетых таксистов. С дорогущими часами и вылизанных до блеска ботинках. А! Еще и маникюр! У какого таксиста маникюр?!
