Я не могу, пока еще нет.
Подтянув колени к груди, обнаженная, дрожащая на краю ванны, я жду, пока вода поднимется немного выше. Дыхание застревает в моих легких, крошечные глотки, мгновенно извергаемые длинными гортанными стонами, ужасными звуками, которые я не могу остановить, потому что Даны…, потому что Ланы…моих родных подруг больше нет.
Скрип шагов в дверях ванной заставляет меня резко обернуться.
Чернобог неторопливо входит в купальню.
«Что ты здесь делаешь?» – кричу я, вытирая мокрый нос.
«Я думал, ты умираешь. Думал, что смогу насладиться зрелищем твоей кончины.»
«Иди к черту», – выдавливаю я срывающимся вздохом. «Убирайся!»
«Почему?»
«Потому что я голая.»
«Все входят в мое царство голыми», – небрежно говорит он. «Поверьте мне, я видел всевозможные вариации смертной формы.»
«Уходи. Прочь.»
«Как я уже говорил, я не подчиняюсь твоим приказам, маленькая Царица. Ты оставила дверь открытой. Если ты хотела уединения, тебе следовало ее закрыть.» Он идет через купальню, проводя кончиками пальцев по мраморным столешницам, поглаживая бронзовые ручки кранов в раковине, поглаживая края настенной плитки. Когда он подходит к корзине с душистым мылом и подносит одно к носу, его глаза расширяются.
«Мое Горнило Душ», – бормочет он. «Это чертовски вкусно пахнет.»
Он снова вдыхает, затем берет еще один кусок мыла. Его темные ресницы закрываются. «Звезды небесные, что это?»
Я почему-то перестала плакать. Яростное раздражение временно вытеснило мое горе. «Это мыло», – говорю я с раздражением. «Ты моешься им, когда купаешься, и потом пахнешь им.»
«Мыться, да…да, я знаю, что это такое.» Его жадный взгляд останавливается на ванне и журчащем кране. «Я никогда этого не делал. Никогда не было необходимости. Боги никогда не бывают грязными. Ну… некоторые боги любят пачкаться. Но мне нравится запах смерти, понимаешь. Запах гнили и костей, болезни и разложения. По крайней мере… я думал, что мне это нравится. У этого тела, похоже, другие идеи.» Он нюхает третий кусок мыла.
«Вся Навь пахнет отвратительно?» – спрашиваю я. «Я думала, что некоторые его части приятные. Мирные.» Нужда терзает мою душу, я должна знать, что мои подруги и родные будут счастливы в загробной жизни.
«Конечно», – отвечает Чернобог. «Я живу недалеко от входа в Навь, в том месте, которая поглощает часть запаха и разложения, которые души приносят с собой из моментов своей смерти. Но некоторые части моего царства довольно красивы.
Никаких болезней, вечная молодость, обильная еда и удовольствия – эти наслаждения принадлежат душам достойных. Чем более несправедливым или жестоким человек был при жизни, тем меньше удовольствия он получает после смерти. И некоторые души заслуживают боли и возмездия, а не только лишений. Для них есть отдельное место.»
«И ты решаешь все это. Кто получит загробную жизнь, а кто будет наказан?»
«Это то, для чего я был создан. Чтобы обеспечить равновесие и справедливость.»
Все еще держа кусок мыла, он смотрит на меня. На этот раз, это не беглый взгляд, как когда он вошел в купальню, а долгий, аналитический взгляд, который заставляет меня краснеть.
Поскольку мои ноги поджаты к подбородку, он не может видеть некоторые части моего тела. Но яркий свет в его глазах дает понять, что я, каким-то образом, на него влияю. Кажется, он ненавидит то, что видит. Он грозно хмурится. Свирепо глядя на меня, он подносит мыло к носу и долго вдыхает. Его хмурое выражение тут же разглаживается.
