И правда искала колбасу… Когда я нарисовался перед ней в одних штанах, Саша подняла на меня взгляд, сидя за столом:
— Доброе утро…
Видел, как дрогнули ее ресницы, и слышал, как сбилось дыхание, когда она оценила мой вид. Не смог отказать себе в шансе составить конкуренцию колбасе. И остался доволен результатом.
— Доброе. Приятного аппетита, — усмехнулся, и Сашка отвела взгляд.
— Спасибо.
— Нам к двенадцати в больничку с твоим пациентом из приюта.
— С Пашей? — насторожилась Саша. — Вроде на сегодня нет записей…
— Маринка сказала, что записала к врачу и просит привезти тебя к приему, чтобы ты уже занималась Пашкой профессионально. Поэтому у нас еще примерно час. Завтракай спокойно.
— Ладно.
Я удалился в ванную и огляделся. Вот же замороченная. Будто и не было ее тут. Зато тряпка под раковиной влажная. Она что, все капельки за собой стерла со всех поверхностей? Приведя себя в порядок, я вернулся в кухню:
— Зачем ты делаешь вид, что тебя тут нет? — потребовал сурово, направляясь к кофеварке.
— В смысле?
— Зачем ты в ванной после себя убиралась? Ходишь тут на цыпочках…
— Эм…
Я обернулся, чтобы рассмотреть ответ на ее лице, но и там его не нашлось. Сашка смутилась:
— Я… не знаю, — призналась. — Я ни у кого еще не жила.
— Так начинай. Мне не нужна женщина-невидимка.
— Ты просто чуткий такой, — вдруг выдала она свои умозаключения. — Слышал, что я не сплю и нервничаю, хотя твоя комната в другой части квартиры. Я подумала, что ты ко всему такой щепетильный. У тебя тут везде ну очень чисто…
— Потому что у меня убирают, — вырвалось недовольное. — Знаешь, чего я больше всего не терплю?..
Она испугано заморгала.
— …Когда люди пытаются быть кем-то другим. Вот это реально бесит. Не надо подстраиваться до дискомфорта, Саша. Ты — человек. — Я невольно улыбнулся, глядя, как она нахохлилась. — Я тоже ни с кем не жил, но что-то мне подсказывает, не с тряпок надо начинать. Мне нужны твои следы здесь. Я хочу, чтобы они оставались.
Она шумно сглотнула и облизала губы, и это неожиданно ударило по выдержке кувалдой. Саша тонула в моем халате и напоминала искусную соблазнительницу, разыгрывающую невинность так мастерски, что не отличить от оригинала. А сама манила содрать с нее все, усадить на стол и забыть все планы на этот день. Я шумно втянул воздух и поспешил засунуть руки в карманы штанов:
— Ешь, а мне надо позвонить.
И сбежал из кухни, пряча свои слишком очевидные реакции.
Звонить мне было пока некому, но, вернувшись в комнату, я наткнулся взглядом на пакет от Хлыстова. Похоть немного сбавила свою концентрацию в крови, и я полез в пакет. Взгляду предстала последняя модель прослушивающего устройства. Я помнил его презентацию у нас в офисе. Передатчик напоминал каплю и цеплялся к коже легким надавливанием. Настройка устройства окончательно вернула меня в реальность, и к Саше я вернулся уже одетый и спокойный. Она как раз мыла чашку. Но стоило мне взяться за свой кофе, улизнула с тихим «Я быстро соберусь».
Настроение уже начало портиться, но Саша появилась в кухне, и я с удивлением отметил, что к образу прежней — уставшей и одинокой — докторки она возвращаться не хочет. Ей понравилось быть привлекательной. И она вернулась к себе новой, использовав что-то едва заметное, но будто снова подсветившее ее изнутри.
— Едем?
Я отлип от столешницы и отвел взгляд:
— Да. Только подойди ближе… У тебя что-то за ухом…
