– Есть стетоскоп? – огляделась я и прошла к раковине.
Палата располагалась тут же. На четыре койки. Одна была занята мальчишкой. Он сидел на кровати в пижаме и что-то смотрел на экране мобильного.
– Паш, мы тебе доктора привели. – Марина вошла в палату первая, я следом. Но перед этим наши взгляды с Русланом встретились, и меня замутило. От напряжения, неопределенности и сюрреализма, которым был наполнен каждый час в обществе этого психа, который психом не был. Но у меня уже тряслось все внутри от происходящего. И в его взгляде читалась уверенность в том, что новая реальность скоро меня добьет.
Но ничего страшного в палате меня не ждало. Паше оказалось десять лет. Глаза у него ничем не сверкали, в ладонях не горел огонь, и в целом он ничем не отличался от обычного мальчика. Марина подала мне стетоскоп, а я присела на кровать:
– Привет, Паша. Меня зовут Александра, я детский врач…
Он слушал внимательно, поглядывая на Марину.
– …Какие жалобы?
– Кашляет, – сказала Марина. – Часто. Но последний месяц прямо сильно. Несколько раз задыхался.
Я нахмурилась и дала мальчику знак поднять рубашку. Он послушно отложил мобильный и выполнил мою просьбу. Но мой взгляд сразу зацепился за кожу на его руках и животе.
– А он всегда так шелушится? – обратилась я к Марине.
– Да, практически…
Я провела осторожно по коже, отмечая выраженную сухость.
– Уход за кожей ему никто не прописывал?
– Нет.
Паша шмыгнул носом и потянулся за платком, которых на тумбочке уже лежала целая гора.
– А сопли тоже постоянно?
– Ну вот этот месяц…
Я прослушала дыхание, проверила лимфоузлы.
– Он нормально себя ведет? – обратилась к девушке снова. Но на вопрос в ее взгляде поспешила уточнить. – В сравнении с другими детьми – такой же активный?
– Паша очень спокойный, – замотала она головой. – С ним вообще проблем нет. Спать ложится вовремя, дневной сон у него всегда…
– Гоняет с мальчишками во дворе? – допытывалась я.
– Больше читает, играет вот в телефоне…
Я покачала головой еле заметно.
– Скажите, вашим детям часто не хватает медицинской помощи?
Марина оглянулась за спину, где молчаливой тенью стоял Руслан, наблюдая за происходящим.
– Они проходят осмотры раз в месяц, – ответил он. – Но с оперативной помощью проблемы. У нас не хватает врачей.
– А карты медицинские ведутся?
– Тут все. – Марина опустилась перед тумбочкой и достала карту. – Я готовила для врача…
Я открыла записи, пробежавшись по отчетам медосмотров. Прививки тоже стояли, хоть и не все. Диагноз «хронический бронхит» мальчику ставили стабильно с семи лет.
Но ни один из врачей не предположил главного диагноза.
– Паше никогда не ставили астму? – Я вернула карту Марине.
– Нет, – покачала она головой. – Вы уверены?
– Чтобы удостовериться, ему нужно пройти обследование. Нужны консультации аллерголога, пульмонолога и дерматолога. Но то, что я вижу, называется «атопический марш». Сухая кожа требует специального ухода. Уверена, это у него с рождения. Риниты тоже частая картина. И кашель. Сухой, постоянный, изматывающий… – Марина кивала. – То, что вы описываете и что вижу я – первый эпизод астмы. Если не лечить, может кончиться плохо. И, кстати, то, что вы называете «спокойный ребенок», на деле просто хроническое кислородное голодание.
– Мы меряем детям сатурацию, – начала Марина.
Я покачала головой.
– Голодание не настолько выражено, но оно хроническое. Это мое мнение. Но прогноз весьма благоприятен. Пройти обследование, получить лечение – и Паша сможет забыть обо всех этих симптомах. Не редкость, когда астма уходит в ремиссию и никак не беспокоит.
