Но Шапи лишь расхохотался. Схватив жертву за волосы, он поволок ее по полу и сильно толкнул в спину ногой.
– Убирайся отсюда! Деньги, что были обещаны, ждут тебя в гостинице! – бросил он.
– Ты еще пожалеешь об этом! – пискнула Романченко, – у меня есть влиятельные покровители. Я расскажу им…
– Ты будешь молчать, шлюха, – теперь голос Шапи был спокоен, – вздумаешь болтать языком, сдохнешь! Моим людям ничего не стоит убить тебя в твоей далекой Москве. Надо, мы тебя и на Луне достанем. На то мы и красноуральцы!
– Свиньи вы все! – злобно прошипела Ида.
– Сама ты свинья! – прорычал в ответ Шапи.
Схватив яростно сопротивлявшуюся Иду за руку, молодчик подтащил ее к выходу и силой вытолкнул вон. Двери шикарного зала захлопнулись. Ида осталась в темном без единой лампочки коридоре. Вниз вела узкая вымощенная шероховатой плиткой лестница.
«Черный ход» – догадалась Романченко. Она начала спускаться вниз, держась за витые кованые перила. Ни мобильника, ни зажигалки, ее сумочка осталась в гримерке драмтеатра. Впопыхах она совсем забыла о своих вещах, теперь придется возвращаться за ними. Там еще паспорт и кредитка…
Ида споткнулась и едва не покатилась вниз. На ступеньках сидела Лена. Тихонько всхлипывая, мисс «Краса Красноуралья» пыталась собрать воедино лоскутки, в которые стараниями Ахмеда Джимаева превратилось ее недавно еще такое шикарное вечернее платье.
– Тебя изнасиловали? – Ида наклонилась к девушке, но та молчала.
– Джимаев надругался над тобой? – повторила Ида.
– Да, – еле слышно проронила Лена, – он настоящий садист, изнасиловал и избил меня. Не знаю, как завтра в больнице появлюсь, я ведь там медсестрой работаю…
– Вот и сидела б там, в своей больнице. – Ида вытерла рукавом платья слезы с лица девушки, – что вас, дурех, по этим сраным конкурсам носит?
– Я не знала, что тут такая гадость творится, – проронила Лена.
– Теперь будешь знать, – Ида помогла страдалице подняться, – пойдем, нужно выбираться отсюда, – тихо добавила она.
Вдвоем они вышли на улицу. Свирепого вида охранник, дежуривший у охотничьего домика, указал рукой куда-то в сторону.
– Идите туда, там машина, Закир довезет вас до города!
– Поймаем попутку! – отрезала Ида.
– Как будет угодно…
Охранник пожал плечами и отвернулся, демонстрируя полное безразличие.
Девушки вышли к шоссе.
– Ты сейчас куда? – обратилась Ида к Елене.
– Доберемся до города, а там – в полицию. Буду писать заявление…
– Жаловаться решила? Не советую.
– Почему? – голос Лены дрожал, – разве этому гаду все позволено?
– Здесь, да! – неожиданно зло отрезала Ида, – здесь хозяйничают такие, как этот Джимаев. А вся полиция давно сидит у него в кармане. Купил он легавых, поняла?
– Нет! – Лена вытерла тыльной стороной ладони текущие по лицу слезы, – не может быть, чтобы все были продажные. Есть и честные…
– Делай, как знаешь…
Ида почувствовала навалившуюся на нее усталость, круто смешанную с вязким, тягучим, словно патока, безразличием. Что, в самом деле, ей до какой-то лохушки Лены Красиковой? Сегодня ночью, в крайнем случае, завтра утром, она уедет из этого мрачного, пропитанного безысходностью захолустья и навсегда забудет и злобного Шапи, и его могущественного папашу Джимаева.
Она, Ида, никогда и никому не расскажет, что произошло с ней тут, в этом далеком, Богом забытом Красноуралье. Она будет молчать, как рыба, и переживет это одна, синяки и ссадины пройдут. И лишь деньги будут ей слабым утешением. Деньги, деньги…
