– Да! Я ничего не помню! – словно прочел он мои мысли. – Но я точно знаю, что не смог бы так с ней поступить. Да! Мы разошлись из-за моих пьянок, но драк у нас никогда не было. Я тихий, когда бухой. Мне и в СИЗО дали возможность доработать до пенсии потому, что хоть и пьяница, но спокойный и по работе «залетов» не было. Вот, спроси у Толи, он меня знает. Я ведь только год, как отсюда уволился.
– Да уж. Что, правда, то, правда, – подтвердил хозяин кабинета. – Леонид Викторович хоть и замкнутый был на службе, мало с кем общался, но работу знал досконально. Среди «контингента» в авторитете ходил, не беспредельничал, как некоторые, и тем более не крысятничал.
– Вот! Видишь?! – Доход заговорил уже спокойнее, глядя куда-то сквозь решетку в окне. – Я теперь много думать начал! По правильному, по-людски. Детей нет, жены тоже нет. Друзей давно растерял. Зато обид и недовольства накопил – через край! Вот и тебя, Слон, простить не мог. Извините, что употребил запанибратское обращение, товарищ полковник!
– Перестань! Не время сейчас желчь выпускать! С нашими делами потом разберемся. Сейчас надо думать, как тебя вытаскивать.
– Прости, Серый! И тут недовольство прет. А ведь я сам во всем виноват! Я ведь умный, но слабохарактерный. Стойкость у меня появляется тогда, когда надо много выпить. Ладно, шутить, тоже не получается.
Он криво усмехнулся, а потом собрался с мыслями и продолжил:
– Вот, что не выходит у меня из головы. Прямо стоит перед глазами. Я Панфилову об этом говорил, а он головой крутит и на протокол осмотра ссылается. Мол, нет там такого. Но я же видел!! Видел и даже в руках держал! Правда, только потом об этом вспомнил…
– Ты сейчас о чем? – не выдержал я.
– Ну, там, на столе в кухне были спички. Понимаешь, коробок со спичками.
Я покосился на Анатолия. Он тоже смотрел на меня, а выражение его лица говорило: «Да-а-а! Допился Леонид Викторович!».
– Да поймите, вы! – заламывая руки, причитал Доход. – Не было у нас в квартире спичек! Плита-то электрическая! Да и сам коробок необычный. Помнишь, Серега, в советские годы были спичечные коробки из деревянного шпона? И цвет такой ядовитый, чернильный. А еще наклейка: «Олимпиада-80». Медведь олимпийский с дебильной улыбкой. А внутри спички с красными головками. Я коробок потом опять на стол бросил. Ну, перед тем, как сбежать.
В кабинете воцарилась тишина. Мне захотелось безотлагательно поговорить с Панфиловым, хоть я и не представлял себе, как этот спичечный коробок может повлиять на ход следствия. Да и где сейчас этот коробок?
Дальше разговор проходил чисто в протокольном формате: я задавал вопросы и кратко записывал в блокнот важные для себя данные. Узнал, где на базаре найти армянина и его сына. Кто из соседей давал показания и так далее.
– Ну, какие наши дальнейшие действия? – спросил я Анатолия после того, как конвоиры увели Недоходова.
– К сожалению, не смогу вас подвезти, – невпопад ответил опер. – А по делу? Ну, что тут скажешь? Жалко Викторовича. А дальнейшие инструкции для Вас такие: Панфилов сказал, чтобы Вы ехали на адрес и шли на пляж. Он с Вами свяжется. Да, еще! Просил Вам передать, что таки удалось продлить срок следствия.
Ну что ж, культурная программа – это хорошо! Заодно можно будет спокойно собраться с мыслями. После разговора с Доходом я не получил данных, которые нужно было срочно проверять, тем более что у нас со следователем теперь появилось время. Интересно, как ему удалось продлить срок следствия, не смотря на давление сверху? В одном я был точно уверен – не мог Лёнька человека убить.
