Немцы вообще никак не обращали внимание, на этот скромный ручеек убегающих от них в лес солдат разбитого противника. Им и так хватало пленных, да и не до того им, они целеустремленно двигались на восток, они спешили, солнце уже катилось к закату, и им было необходимо достичь еще до ночи запланированные командованием населенные пункты, чтобы отрапортовать о достигнутых рубежах и наконец то перейти к отдыху. Их и так сегодня вне планов напрягли, пришлось повоевать и понервничать, потеряли несколько десятков своих камрадов, а это так или иначе отражается на нервной системе германского солдата, он после таких боев, когда приходится отступать, начинает нервничать и уже перестает лезть буром на противника, а это отражается на темпах блицкрига.
Так что пусть эти русские недобитки, которые не захотели сдастся в плен, доблестной германской армии, пусть пока побегают по своим лесам, все равно никуда не денутся от победоносной германской армии.
Я как-то отрешённо смотрел на всю эту картину, в принципе ни о чем внутренне не сожалея, что смог то сделал, просто стоял в своем полуразрушенном окопе и дожидался момента, когда будет возможно поставить финальную точку в сегодняшнем бое, а именно ждал, когда появится цель по которой можно будет достойно отстреляться, отплатить немчуре за свои переживания во время бомбардировки, когда чуть-чуть не обосрался. Хотелось сделать так, чтобы аналогичные эмоции посетили некое количество заморских вояк.
Полчаса назад мимо моего окопа в рощу проследовал старший лейтенант с сопровождением, контуженный, в изодранной гимнастерки, и с бинтом на голове, ему помогали идти два бойца, аналогично помятого вида. Досталось бедолаге, но молодец выжил, молодцы и парни что его вытащили. Значит хороший командир, если его солдаты в критической обстановке не бросили.
У моего окопа он притормозил. Трое бойцов окружающих старлея так же остановились. Он уселся на траву рядом с окопом, бойцы последовали его примеру, достал из нагрудного кармана мятую пачку Казбека и угостил всех присутствующих. Мы молча закурили, я стоя в окопе они сидя на верху рядом с ним.
В том, что они почти открыто на виду немецких частей, двигающихся непрерывным потоком по дороге, до которой было чуть больше полукилометра, вот так сидят и спокойно, молча курят, было нечто сюрреалистичное, в этом не было никакой бравады, а была некая солдатская стойкость, мол мы, не смотря ни на что, не бежим, а отступаем. Молча докурив папиросу, встал и развернувшись ко мне сказал.
– догоняй, дед.
– командир, я скоренько, только подожду, когда вы до леса доберетесь, да по немцам малость постреляю, а то шибко уж вольно они себя ведут.
Тот кивнул в ответ, и ничего не говоря, повернулся спиной, и пошагал к роще не особо торопясь, следом за ним так же ровно и не спеша шли его бойцы.
Я смотрел им в след и начинал понимать, как умудрился русский солдат сломать хребет немецкой военной машине, не смотря на то что в начале войны, в плен сдавались большими массами, в итоге тяжелейшего хода войны в начальный период, проявились те, за кем шли и побеждали, и таких людей постепенно становилось все больше и больше, это могли быть как командиры РККА, так и простые бойцы, здесь решало не звание, а внутренний стержень человека.
И еще одна мысль появилась в голове, чем в принципе отличались люди этого времени от людей моего, причем конечно не все поголовно, в любые времена были, есть и будут предатели, а так сказать основная масса, она просто тянулась, условно говоря, к духовной элите, которая представляла собой людей, нацеленных на самопожертвование для всеобщего блага, а в мое время большинство тянулось к духовным отбросам, которые нацелены жертвовать другими, ради себя любимых и своего обогащения, впрочем, продолжил рассуждать, это скорей всего зависит не от людей а от идеологии государства, если оно идейно направляет людей, скажем, к обогащению любыми путями, то и человек ведет себя соответствующе…
