Все молчали. По лицам стекали капли воды, дождь не являлся основанием для приостановки строевой подготовки.
– На пра-во! На пле-чо! Шагом марш!
Квадрат десять на десять, глаза в затылок товарища. Правая рука двигается одновременно с левой ногой, отрабатывая «питерскую» отмашку. В отличие от московской, она более широкая. Рука стремительно перемещается, фиксируясь на мгновение в крайних положениях.
– Тянем но-сок, держим линию. Но-гу выше. Фуфаев, я сказал, выше! Спину не гнем. Куда карабин положил?! Что это за отмашка?! Ногу ставим с у-даром. Не спать! Шестьдесят шагов в минуту. – Егоров каждое слово растягивает по слогам в такт командам.
Прекратив комментировать наши достижения, замком подзывает трех «стариков», те участвуют в строевой подготовке лишь формально. Один из них занялся персонально Костей. В результате за спиной у бедняги разместились целых три карабина: один вдоль позвоночника, второй – поперек на уровне лопаток, третий – на уровне поясницы. Вся эта конструкция удерживается за счет нехитрого переплетения с его руками. У одного из «стариков» появилась сабля, положенная по уставу офицерам роты почетного караула. После каждого подъема ноги острое лезвие застывает под голенью на определенной высоте от асфальта.
Сравнительный видеоряд, отражающий общую картину лошадиного труда с элементами изощренной дрессировки, не вызывает ни эмоций, ни протеста, ни сострадания – ровным счетом ничего, кроме безумной усталости и гула в голове и ногах от глухих ударов сапог о плац. Может быть, подобные условия делали из человека раба или воспитывали силу воли оставаться человеком.
– Стой! К но-ге! На спортплощадку марш! Нет растяжки – будем тренировать! – Очередная команда с соответствующим комментарием.
Не важно, что ждет дальше, – главное прекратить утюжить асфальт. Подошвы горят, ноги то деревянные, то ватные. Йога, балет, гимнастика предусматривают растяжку мышц. Мы тоже неплохо смотрелись бы в гимнастическом зале, у балетного станка или на циновке среди молчаливой красоты Гималаев. Но мы солдаты, нас не положено любить и уважать. Задача – за короткий срок вырубить по образчику винтик военной машины.
Подхожу к перекладине, установленной на высоте полутора метров. Забросить на нее ногу удается отнюдь не с первой попытки. Выпрямить ее еще сложнее – подгибается опорная нога. Подходит Сергей, взявший надо мной негласное шефство. На сей раз его улыбка несколько иронична.
– Постарайся встать прямо. – Замыкает руки на моем колене и тянет вниз.
Связки и мышцы сопротивляются, больно. Правая нога пытается согнуться, левая не желает разгибаться.
– Попробуй не думать о боли, расслабься. – Его слова, видимо, реакция на мое перекошенное лицо.
Сняв напряжение, а затем практически повиснув на ноге, Сергей наглядно иллюстрирует методику растяжки мышц, пройденную в свое время им самим. Больно – не то слово. Но и нога заметно выпрямляется, процесс пошел.
– Спасибо, что не оторвал. – Пытаюсь шутить.
– Ничего страшного, жить будешь, – парирует Сергей и уходит так же быстро, как подошел.
Очередная команда прошла, не затронув мои нервные окончания. Ощущение скрытой за внешней жесткостью доброты высветило невидимые прежде опоры в этом чужом, забытом богами пространстве.
