Бабби пошёл обилечивать остальных пассажиров. Я всё же невольно косилась в его сторону. Всё же такое чудо не каждый день видишь. Кстати, занятное дело, при всей экзотической внешности и наличии щупалец (я потом разглядела, что они тоже пушистые), Бабби не вызывал отторжения и желания сказать «бр-р-р». Вполне милая говорящая зверушка с бесконечно добрыми глазами цвета какао с молоком. В общем, почти живая игрушка. Это только поначалу шокирует.
— Ко всему привыкаешь, — философски изрекла тётушка Сарабунда, словно прочитав мои мысли. — Ко всему, милочка, я говорю.
Ехали, на удивление, совсем неплохо. Водитель знал своё дело, выложенная камнями дорога словно стала ровнее. Никто не подпрыгивал, не ругался и, соответственно, все были крайне довольны жизнью.
Улицы выглядели близнецами, чрезвычайно яркие, застроенные одно— и двухэтажными домиками, скрытые зеленью деревьев и наполненные запахами солнца и моря.
— Что это за город? — тихо спросила я тётушку Сарабунду, понимая, что до сих пор не додумалась озадачиться названием.
— Не город, а городок, — хмыкнула она, — городюленька, я бы сказала. Прелестная жемчужинка у моря, Одассос.
Позабыв, как дышать, я во все глаза уставилась на собеседницу. Ничего себе совпадение! Одассос, Одессос, Одесса… Ведь по одной из версий название Одессы произошло именно от названия греческой колонии Одессос, находившейся неподалёку от современной Одессы. И тоже жемчужина у моря… Так, надо срочно разузнать, есть ли тут у них Дерибасовская и Седьмой километр?
— Ну, на выход, — оживилась тётушка Сарабунда, прервав мои мысли. — Видишь во-о-он то старенькое, косое и очень печальное здание?
— Да.
— Нам туда!
Когда мы спускались по лесенке, Изер всё норовил придержать тётушку Сарабунду «за талию». Проблема была только в том, что в силу возраста талия несколько потерялась на её теле, и бедный дедуля хватался то за бюст, то за бёдра. Потом получил сумкой от «благодарной» дамы и со мной этот трюк повторить не пытался.
Стоило трамваю отъехать, я покосилась на тётушку Сарабунду.
— Скажите, что вы носите в сумке?
На её плече снова возник знакомый чертёнок и с любопытством посмотрел на меня. На его шее висела связка бубликов а-ля ожерелье. Он оторвал два и протянул мне и своей хозяйке.
— Ах ты, моя прелесть, — умились тётушка Сарабунда и погладила его между рожек, а потом взяла бублик. — Это из моего питомника тоже, кстати. Такая ласковая бесяша, я говорю. Не захотел в свободное плавание, остался со мной. А сумка… там кирпичики, милочка. И мышцы в тонусе, и нахалам взбучка.
После этого я поняла, что больше вопросов задавать не стоит. А стоит купить сумку и положить туда кирпич. Мудрость, она, знаете ли, старшим поколением не просто так передаётся.
Когда мы приблизились к Центру рухнувших, я на нервах утоптала бублик на такой скорости, что бесяша попытался мне всунуть ещё один и смотрел сочувственно, словно бабушка с варениками на отощавшего внука.
— Хватит есть! — распорядилась тётушка Сарабунда. — Пять минут удовольствия, а потом всю жизнь «ой, у меня круспа большая»!
— Что такое круспа? — осторожно уточнила я.
— То, что в женщине прекрасно, мягко и так притягивает мужские ладони на предмет шлепка.
Ага, то есть круспа в переводе на одесский язык — тухес. Ну, и уже понятно, что значит в переводе на все остальные языки мира.
Стало неловко. Не то чтобы я сильно страдала на эту тему, от мамы и бабушки мне передалась неунывающая натура, позволяющая любить себя в любом виде, но… Сарабунда права. Надо брать себя в руки.
