Вместо того, чтобы учить добру своего брата,
Как благодарным быть, что от тебя я ожидала,
Он учит сам тебя вещам, достойным осужденья,
Ему бы стоило стыду вначале поучиться,
С твоими чувствами, как смог ему ты покориться?
Я столько лет с тобой, какие у тебя сомненья»?
Жена его за тот проступок отсчитала строго,
Но каждое, при этом, в речи взвешивая слово,
Сунь, слыша слова эти, успокоился немного,
Когда он с Чжаном встретился, сказал ему сурово:
– «Считаю, что ты посоветовал мне безрассудно
Тигровые усы щепнуть, что глупостью явилось,
Уйти мне от зубов тигра едва лишь получилось,
Поэтому в живых остаться удалось мне трудно».
Кузен спросил Суня о меча местонахожденье,
Он рассказал, что стало с ним, тот сильно испугался,
Сказав: «Не понимаю этого, как он сломался»?
С тех пор же отказался Чжан от Суня посещенья.
Так прожил ещё десять лет Сунь Кэ с женой своею,
Двух воспитали сыновей своих в строгой морали,
Порядок соблюдали в доме их, сил не жалея,
Но всякого общения с народом избегали.
Однажды Сунь Кэ был в поезде, посетивши друга
В Чанъ-ани (7), канцлера Ван Цзиня (8), они вместе были
Когда-то в академии. Ему пост предложили,
Туда же переехать согласилась и супруга.
Друг рекомендовал его великому магистру,
Чжан Ван-цину (9) из Нанькана (10), который правил строго,
С большою перспективой стать со временем министром,
С семьёй и всей поклажей Сунь отправился в дорогу.
Дорогой им в горах сосновые леса встречались,
И каждый раз, когда на них Юань госпожа глядела,
Её грустнел взгляд, в глазах эти горы отражались,
Она в карете путь весь молчаливая сидела.
В Дуаньчжоу (11) она молвила: «Полдня пути отсюда,
Стоит на берегу реки Храм Горного Ущелья,
Живёт священник там моей семьи на поселенье,
Хуй-ю некий, творит он для паломников всех чудо.
Не видела его я несколько десятилетий,
Монашеской он старости в той местности достигнул,
В молитвах он проводит время, истину постигнул,
Все говорят, что его возраст – несколько столетий.
Он судеб предсказанья делает и очищенья,
И если мы зайдём в храм и ему еду подарим,
Он нас в пути благословит, при нашем посещенье,
Всегда удача будет нам, так мы его прославим».
Сунь согласился, позже они в храме появились
С корзиной пищи для монахов в форме подношенья,
В возвышенном была Юань в то время настроенье,
Когда обои с сыновьями в скит к нему явились.
Она дорожки знала все, что Суня удивило,
Как будто бы она когда-то храм тот посещала,
Кольцо монаху из нефрита с лазурью вручила,
И поклонилась ему низко в пояс, так сказала:
– «Вещица, старая, когда-то в храме находилась».
Монах, похоже, ничего не знал о деле этом.
По окончанью трапезы, с сосны стая спустилась
Вниз обезьян, чтобы поесть остатки от обеда.
Увидев их, Суня жена опять вдруг загрустила,
Еды кусочки со стола подбрасывать им стала,
Затем у старца тихо кисть с тушью попросила,
И на стене храма стихи рукою написала:
«Лишь миг назад сердце сочувствием к ним наполнялось,
Но вдруг внезапно всё исчезло и перевернулось,
Теперь вернулась в горы я, где всё во мне рождалось,
Где эхо сквозь туман, призывный, во мне вновь проснулось».
И, бросив кисть на землю, она, всхлипывая, встала
И крепко обняла двух сыновей и прослезилась.
– «Прощай, мы расстаёмся навсегда», – мужу сказала
И, сбросив своё платье, в обезьянку превратилась.
Взобравшись на сосну вслед за счастливыми друзьями,
Скачками на макушки близких сосен перелезла,
В последний раз вниз посмотрела грустными глазами,
