* * *
Эвакуация происходит нормально: за первой шестеркой вверх ушла вторая; из труб верхних торпедных аппаратов мы готовимся встретить следующую шестерку. И вдруг происходит сбой: один из молодых матросов (второй в левом верхнем аппарате) запаниковал и застрял посередине.
Вообще-то назвать торпедный аппарат трубой не совсем правильно. Внутренность обычной трубы гладкая, а тут чего только нет: направляющие дорожки, датчики всевозможных приборов, обтюрирующие кольца, отверстия клапанов осушения и вентиляции, зацепы, шпиндели, наварыши и прочая чертовщина, подчас мешающая продвижению подводника. Что-то из вышеперечисленного мальчишку и «поймало».
Я осветил себя фонарем и красноречиво показал: «Не дергайся! Сейчас поможем».
Вытянув вперед руки, ныряю в трубу. Кто-то из товарищей подталкивает за ноги, помогая протиснуться в тесную утробу и добраться до бедолаги.
Состояние у него хреновое: ворочается, трясет башкой, мычит. Лекарство для таких случаев одно, и других не придумано – резко ударив по рукам, сую кулак под выпученные стекла оранжевого шлема.
«Понял?»
«Да-да, понял», – кивает он.
Ощупываю костюм, снаряжение, тяну на себя… Не получается – что-то удерживает его на месте.
Во второй попытке принимает участие подводник, находящийся у задней крышки аппарата. Я тяну застрявшего моряка на себя, тот толкает. И тоже безуспешно.
«Нет, так дело не пойдет!» – Прекращаю силовое решение проблемы. Еще немного, и мы разорвем его гидрокомбинезон, а это чревато летальным исходом.
– Миша, утрамбуй меня хорошенько и просигналь – пусть закрывают, – спокойным голосом обращаюсь к Жуку.
Миша усердно трамбует, затем стучит по корпусу лодки. В ответ закрываются передние крышки; шипит воздух, вытесняющий из аппарата воду…
Через минуту давление воздуха выравнено. Открываются задние крышки, мокрые стенки трубы поблескивают, отражая тусклый свет аварийных ламп носового отсека.
Стягиваю с лица маску и рычу:
– Вылезай!
Два паренька, включая неуклюжего салагу, шустро покидают шлюз…
Лишь в середине лета вода в Белом море прогревается до тринадцати градусов. Однако сия роскошь касается исключительно поверхностных слоев, тогда как на глубине пятидесяти метров даже в начале августа вода остается ледяной.
Исходя из данной арифметики, мы используем самую теплую рабочую одежку – так называемые «сухари», или гидрокомбинезоны-мембраны сухого типа. Они полностью изолируют тело от смертельного холода и обеспечивают относительный комфорт на глубине.
Многие подводники недолюбливают данный прикид из-за непростой процедуры одевания, а также за жесткий и тяжеловатый материал. Но, как говорится, здоровье дороже, ибо переохлаждение сулит куда большие неприятности. Это факт.
Поначалу для обогрева комбинезонов мы использовали носимые на поясном ремне аккумуляторные батареи, питающие эластичные нагревательные элементы под ближайшим к телу слоем ткани. Позже перешли на систему аргонного поддува, состоящую из маленького баллона, редуктора и шланга. На приличной глубине, когда давление с силой обжимает сухой гидрокомбинезон, между ним и телом практически не остается теплоизолирующей воздушной прослойки, что ускоряет потерю драгоценного тепла. Вот тогда пловец и подтравливает под костюм инертный газ. Вспотеть система не позволяет и эффективно работает не дольше тридцати-сорока минут. И все же в критические моменты помогает.
