– Это когда часть сердца отказывается работать, – на автомате объясняю как взрослой, а она кивает, будто все-все поняла.
– Нинада инпаркт. Пойдем домой, – спрыгивает с бревна и, хлюпая в грязи, собирается отважно шагать сама.
– Подожди, – расстегиваю непромокаемый плащ и беру Нику на руки.
Она крепко цепляется обезьянкой. Жмется, почувствовав тепло. Теперь мы обе мокрые и грязные, но уже идем домой.
– Тетя Тася… – шепчет на ухо.
– Ммм?
– Я хочу писать.
Спотыкаясь об валежник, останавливаюсь. И что мне с этим делать?
*****
Кое-как добираемся до дома. Мокрые, грязные и замерзшие.
– Сам-сам, ты такой умный. Вот умел бы баню топить, цены б тебе не было! – Самайн на мою триаду никак не реагирует, продолжая вылизываться.
Ворчу, а Ника звонко хихикает. Стягиваю с нее насквозь мокрые вещички, пока она открыв рот рассматривает мое жилище. Здесь все очень скромно и мало места. Кухня, она же гостиная и крохотная спальня. Второй комнатой пришлось пожертвовать в пользу ванны. Отдала почти все деньги, что у меня были, но ни разу не пожалела об этом решении. Особенно сейчас.
Оставляю мелочь отмокать в горячей воде и иду смотреть что из ее одежды можно реанимировать и во что из своего можно упаковать ребенка. Когда возвращаюсь в ванную… Мамочки, я медленно, но неотвратимо начинаю сочувствовать родителям этой хулиганки.
– Ой. Я нинаросна, – при виде меня на пороге, мелочь роняет бутылку с шампунем. Там, где пять минут назад была вода, через край ванны, застилая пол, проливается пена. “Нинаросна”. Вот это счастье мне привалило. Прямо не знаю с какой стороны начинать радоваться.
– Дай угадаю. Оно само?
Быстро-быстро кивает и заныривает обратно в пену, пряча довольную улыбку. Мы с Никой пьем чай и начинаем собираться. Пора бы вернуть эту фурию законным владельцам. Сушу утюгом ее колготки, пока она натягивает мой свитер. Сел после стирки. Хорошо что не выбросила. Ей он как раз чуть ниже колен.
– Сейчас время спания, – прыгает на кровати. Сам-сам от ее нежностей уже сбежал.
– Время чего?
– Ну чтобы спать, глупенькая! Мозна я у тебя останусь?
– Нет. Тебя родители ищут. Волнуются. Нужно возвращаться.
– От папы попадет? – спрашивает загрустив.
– Может. Но ты знай, что он в такие моменты только кажется злым огромным мужиком. На самом деле он ужасно боится. За тебя, между прочим, переживает.
Ника соглашается идти сдаваться. Я решаю идти к Василисе. Она наверняка знает чья это пропажа. Но как только мы приближаемся к выходу из леса, я вижу свет проблесковых маячков. Вокруг несколько машин полиции, волонтеры с собаками. Малышка вырывается из рук.
– Папа, Папочка!
– Группа номер три пойдет… – один из мужчин, услышав плач ребенка, оборачивается.
Высокий, темноволосый. С ямочкой на подбородке, которую я никогда не забуду. В моем сердце проворачивается стрела, когда я его узнаю. Она мешает сделать вдох. Как много всего между нами случилось и он ничего не сказал о дочери. Что еще интереснее, о ее матери. Вот почему он меня не искал.
– Тетя Ведьма! – обнимающая отца девочка распахивает глаза и вспоминает обо мне. – Папа! Папа! Она настоящая ведьма! Умеет с лисами лазговаливать и с лесовиками длужит! Обещала меня научить валить зелье невидимости! – не умею я это все. Но зубы заговаривать трясущемуся ребенку как-то нужно было!
– Ты следила за мной? Откуда знаешь? – делает шаг ближе. Отвожу взгляд, стараюсь смотреть куда угодно, только не в его серые глаза. Я уже однажды поддалась их чарам. Хватит.
