– И п-повторяю это ещё раз: было з-знамение. Зря мы сюда п-пришли. Вон и птица от нас никак не отстаёт, – кивнув на ястреба, выдавливает из себя Шурик. – Лучше б подземный ход в парке исследовать пошли.
– Ты ж сам не хотел, – напоминаю я ему утренний разговор, – в подвал замка лезть.
– Не хотел! – жмёт он плечами. – И правильно не хотел: нет там никакого подвала.
– Как так – нет? – вскидываюсь я. – Мы с Вавкой сами видели заколоченный лаз под гранитной лестницей.
– Да в том-то и дело, что под ле-естницей, – тянет Сашка. – А сам-то дворец без фундамента стоит на природной каменной плите, оставленной там ледником ещё в доисторические времена.
– Да ну?!
– Ну да!
– А дыру тогда зачем заколотили? – не уступаю я.
– Да затем!.. Чтоб такие дураки, как мы с вами, туда не лазали. Ведь лестница в аварийном состоянии. И если она обвалится, мало никому не покажется!
– Откуда знаешь? – серьёзно перебивает Толстый, известный всему двору зануда-всезнайка.
– Из справочника «Парки Ораниенбаума», – победоносно обводя нас взглядом, говорит Шурик. – Но это ещё не всё!
– Опять какое-нибудь знамение придумал, – усмехается Тарас.
– Возможно. Кто знает?
– Так не томи, – толкает его в бок Вавка, – говори!
– Я и говорю, – улыбается Шурик. – Там, в справочнике, сказано, что после кончины Петра Первого его первый министр Меншиков, опасаясь внезапного ареста, приказал-таки прорыть тайный подземный ход из своего замка.
– Вот это да! – вскакивает Вавка. – И ты молчал…
– Но ход этот, – останавливает его Шурик, – оказался такой тайный, что до сих пор никто его ни в замке, ни поблизости с ним не нашёл.
– Здорово! – забыв о ястребе, встаю рядом с Вавкой и я. – А раз так, то вход в подземелье может быть только там, под лестницей. Так что же ты утром это не сказал?! Нужно немедленно всё проверить и…
– Не-ет, – вдруг закапризничав, перебивает Серый. – Я не хочу ни в какой подземный ход. Хочу к папиному танку, хочу, как и он КОГДА-ТО, из него…
– Что за танк? – тут же переключается Вавка. – Откуда? Где?
– Самый настоящий, – важно округляет глаза братишка, – из него отсюда, с холма, наш папа в войну стрелял по фашистам.
Толстый, Тарас, Вавка и Шурик, напрочь забыв о подземном ходе Меншиковского дворца, а вместе с ним и про опасность, до сих пор буквально нависающую у нас над головами, вскакивают в полный рост и торжественно обступают нас с братом.
– Так вот почему ты за мной тайком увязался, – не обращая на них внимания, говорю брату. – Ну сколько раз тебе повторять, что папина деревня Тимошкино далеко отсюда?!
– Но ты ж сам так и сказал сегодня утром, что идёшь далеко, – упрямится Серый, – в деревню, где война была.
– Говорил!.. – моргаю обескураженно. – Но я ж не сказал, что это «далеко» – именно папина деревня. Пойми ты уже, наконец, что Илики – это не Тимошкино. Туда не просто далеко, а очень далеко, далеко-далече, пешком не дойти.
– Хм, – неопределённо мычит брат.
– И нет здесь никакого танка! – злюсь я.
– Нет, есть!.. – упрямится он.
– Та-ак!.. – перебивает нас Шурик. – П-пока птица в небе, нам спешить некуда.
– П-правильно, п-предсказатель, – шутит Тарас и, подавая пример, первым спрыгивает обратно в траншею.
– И что это значит? – недоумеваю, глядя на него и друзей.
– А это значит, – хором хохоча, валятся в траву Шурик и Толстый, – давай, рассказывай!
– Рас-ска-зы-вай, – хитро тянет Серый, предварительно спрятавшись за Вавку.
