– А Дашка? Помнишь ее коротышку? – Васька разошлась. – Людка его лучше всех запомнила! Вот достала бедную. Ну, помнишь?
– Да ну конечно, Вась. Такое забыть невозможно… А еще говорят – размер не имеет значения. Не имеет, если у тебя нет подруг, которые душу наизнанку по сантиметру вывернут!
– Да брось! Девкам, конечно, не повезло. Особенно Дашке. Сдается, она после этого случая ни на одну интимную тему с нами не заговорила.
– Так и есть. Но, в принципе, Дашка всегда этих тем сторонилась. Знаешь, я, быть может, еще тогда все с вами обсудила бы, но вот Дашки постеснялась что ли, ее осуждения. Мыслимо ли, возвести в идеал порноактрису или, чего гляди, проститутку! Да я бы была осуждена молниеносно и пожизненно!
– Ага, представляю. Слушай, а это идея! – Что именно? – Ну, порноактриса. Ты, мать, распереживалась! Учи матчасть! Давно порнуху смотрела? – Да ну…
– Что ну? Сиди и смотри.
– Да, но… Не думаю, что мне это как-то поможет. В смысле, на практике… А что, помогает?
– Нет, ну больше, конечно, поможет хоумвидео с последующей работой над ошибками…
– А у тебя такое есть? – я по-новому взглянула на свою подругу.
– Хоумвидео чтоль? – Васька на секунду задумалась. – Конечно есть, и не одно. Но сама смотреть боюсь. – Васька заулыбалась. – Мой тащится от всей этой чепухи.
– Дашь глянуть? – проговорила я на автомате.
– Ты что?! С дуба рухнула? Свое снимай! А вот общедоступное – пожалуйста. Сейчас найду.
Я до сих пор находилась под впечатлением от услышанного. И не могла отделаться от навязчивых картинок стонущей и технично работающей в кадре Васьки. Нет, я, конечно, знала, что такое порнуха и чем она отличается от хоумвидео. Я даже смотрела пару раз то и другое. Но всякий раз зажмуривалась на самом интересном месте. Видимо, это был рефлекс, выработанный с детства. Просто всякий раз, когда по телевизору крутили «любовь» (а в советское время – это максимум обнимашки-целовашки секунд на 30), наш папа-моралист с инженерным образованием коршуном нападал на телевизор и ловким движением руки затемнял экран. Какое-то время мы с сестрами могли слышать причмокивания и вздохи, если повезет, а потом папа снова дарил телевизору свет и цвет, и фильм продолжался (но уже с каким-то осадком недосказанности, что ли). Я однажды решила проверить, где же в телевизоре находится та предательская кнопка. Думала, что истребив ее, мне удастся наконец открыть для себя что-то новое и неизведанное. Облазив ящик со всех сторон, в пыли и бешенстве, я изо всех сил крутонула какой-то рычажок. Не тот, видимо. Так я узнала, что инженер – это уважаемая профессия, и смотреть телевизор с «темными пятнами» все же лучше, нежели не смотреть его вовсе. Пока я вспоминала все это, Васька напряженно клацала по клавиатуре и спустя какое-то время, довольная, поднесла под мои очи яркий монитор, который сегодня был призван стать светочем, обеляющим все темные углы в моей пуританской биографии.
