— Елена Петровна, ты там скоро?
— Владимир? — встревоженно бросает она.
— Он самый. Мономах. Что у тебя там стряслось?
— Беда. Конструкция, называемая замком, застряла.
— Горе-то какое, — только не ржать!
— Прекратите, Владимир. Вы же мужчина, в конце концов.
— И?
— Помогите мне, а не подтрунивайте.
— Я бы с радостью, Елена Петровна, но боюсь я тут бессилен. Я — сантехник, а не слесарь. Могу прочистить твою трубу. Там наверняка засор, — ох, как не завуалированно, Царев. Красава.
— Помогите, ну пожалуйста. Здесь очень плохо пахнет. Меня тошнит.
— А что мне за это будет?
— Моя благодарность, — ну окей, сочтемся. Я еще в прошлый поход в туалет заметил насколько хлипкий замок.
— Отойди как можно дальше к толчку. Можешь даже встать на него, чтобы тебя дверь не задела.
— Ой, я не могу на него забраться. Тут прям ужас ужасный.
— Я не понял, ты сейчас что тавтологией промышляешь?
— Рада, что вы знаете это слово. Однако мне не до шуток.
— Ладно. Отойди как можно дальше, иначе шнобель тебе разобью ненароком.
— Отошла.
Мне даже не пришлось особо применять силу. Дверь поддалась только так. С минимальными потерями. Как-то не так я представлял нашу встречу с Петровной. Та стоит испуганная в белой ночнухе чуть ниже колен, поверх которой надета белая кофта. Перевожу взгляд на толчок и мысленно охреневаю. Как тут можно было находиться столько времени вот с этим?!
— Елена Петровна, и не стыдно тебе? Вроде ничо не жрала, а так гадить. Да еще и мимо.
— Это не я. Это уже было до меня! — вскрикивает она.
— Да, да, рассказывай. А я-то думал, что ты бабочками какаешь, а тут… ну вот совсем не бабочки. Вот тебе и полезное авокадо, — тяну за руку примороженную зануду.
— Там пакет еще на раковине, — прихватываю ее пожитки и пулей выскакиваю из толчка, закрывая дверь.
— Слушай, — принюхиваюсь к ней. — Ты вся провоняла сортиром, — вру. Нагло и подло. Петровна пахнет хорошо. Духи или чем она там мажется, как ни странно, не дали ей провоняться туалетным флером.
— Ну извините! Я там двадцать минут задыхалась, так что вполне вероятно.
— Тридцать. Ну, ночнуха с виду по-прежнему белая. Нигде не испачкалась. На кой хрен ты туда поперлась, если толчок был загажен до твоего прихода?
— В другой уборной была большая очередь. Теперь я поняла почему. А переодеться-то надо было где-то. Ну вот я и хотела по-быстрому, но не сложилось.
— Тупица, нормальные бабы переодеваются в купе под простынею.
— Не хамите мне. К тому же, я не баба. Как теперь быть? Вы же получается испортили чужое имущество. Точнее мы, учитывая, что это из-за меня.
— Камер нет. Не пойман — не вор. Сама сказала, что сортир номер два есть возле проводника. Или будем вместе ходить как подружки и дежурить под дверью, когда этот почистят. Вы же, девочки, так обычно делаете — все вместе.
— Понятия не имею. У меня нет подружек.
— Я не сомневался. Иди уже, — подталкиваю Елену, намеренно касаясь ее тела. Видимо, страх и шок сделали свое дело. Она даже не возмутилась, когда я задержал руку на ее талии. Худая, кабздец. Откуда только грудь взялась.
— Спасибо вам, Владимир. Просто Вова, — быстро исправляется она, как только мы заходим в купе. — Понятия не имею, что бы я делала дальше.
— Что тут думать? Кричала бы.
— Это неприлично, да и стыдно как-то — застряла в туалете. Все бы подумали, как вы, что это я там наделала все эти грязные дела.
— А тебе не по фиг?
— Нет, — тяжело вздыхает, скидывая с себя сапоги. Забирается на свое место и принимается протирать себя влажными салфетками.
